— Что же мне в таком случае делать?! — в отчаянии спросил Джеффри.
Леди Эла снова рассмеялась:
— Ничего. Твой отец абсолютно прав. Мужчины будут молчать и даже взглядом не намекнут тебе на это. Что же касается женщин… Я предоставила бы их самой Джоанне!
Джеффри промолчал, но его ноздри раздулись от ярости, а подвижные губы застыли в свирепой усмешке.
Смирившись с положением вещей, граф лишь поднял и тут же опустил руки. Если ваш сын — малодушный олух, это вряд ли радует вас. Если же он обладает твердостью духа, то, естественно, не смирится с оскорблением. Нужно смело встречать превратности судьбы. Однако следует внести дополнительную ясность.
— Король не возражал против твоего приглашения, — сказал граф Солсбери. — Я знал, что у тебя возникнут именно такие порывы, и вычеркнул твое имя из списка приглашенных. Королю же сказал, я не хочу, чтобы ты принимал участие в турнире по случаю посвящения принца Александра в рыцари.
— Что?! — изумился Джеффри. — Вы хотите сказать, что я не в состоянии постоять за себя на придворном турнире?
— Не говори глупостей, — проворчал граф, вытирая рукавом лицо. — Ты отлично зарекомендовал себя как в военных сражениях, так и на турнирах. Кроме того, тебя все равно не одолеть. За любого труса я бы похлопотал.
— Вы ждете, что я сам откажусь сражаться? — невозмутимо спросил Джеффри.
— Ты перестанешь сегодня важничать?! — взревел разъяренный граф Солсбери. — Раз ты здесь, то, конечно же, будешь драться! Я и сам приму участие в этом турнире…
— Вильям! — испуганно вскрикнула леди Эла.
Джеффри прикусил губу и бросил на отца осторожный взгляд. В своих попытках угомонить сына граф затронул тему, которая обещала стать настоящей пыткой в его семейной жизни до конца турнира. Леди Эла не намеренно скулила и придиралась к своему мужу, как думали многие, исходя из ее поведения на людях. Осознав после первой вспышки гнева, что решение супруга бесповоротно, она обычно делала вид, будто забыла о возникшей проблеме, и старалась казаться всем довольной и веселой. Но граф Солсбери, очень любивший ее, знал, как она страдает, видел тщательно скрываемые следы слез, пролитых в его отсутствие, и тоже расстраивался.
— Послушай, Эла, — стал успокаивать он жену, — на этот раз турнир планируется провести не так, как обычно. Он продлится всего один день. Это скорее нечто вроде тренировки, нежели настоящая драка.
— Тогда, конечно, от нас будет достаточно и одного человека, — сказал Джеффри. — Позвольте мне заменить вас, папа… Хотя бы за попытку лишить меня участия в этом развлечении, — добавил он, улыбаясь.
— Ладно, там будет видно, — уклонился от прямого ответа граф, сознавая, что Джеффри предлагает ему способ успокоить Элу. Он не думал, что это исправит ситуацию, но не видел причин возражать против предложения сына, как, впрочем, и причин продолжать данную тему. — Когда, по-твоему, приедет Джоанна?
— Не имею понятия, — ответил Джеффри. — Я был уверен, что она уже здесь. Даже если я и ехал как можно быстрее, ей гораздо легче добраться до Лондона. К тому же я пустился в дорогу только после того, как прибыл гонец от нее, а это еще несколько дней задержки…
Джеффри вдруг замолчал и побледнел. Не успев сосчитать эти дни, он внезапно понял, как много времени прошло с момента приглашения Джоанны ко двору. А она преодолевает расстояния ничуть не медленнее любого мужчины…
— Может быть, ее захватили в плен?! — воскликнул Джеффри, вскочив с кресла. — Могло такое случиться?!
11.
Джоанна без труда догадалась, что молодой щеголь, присланный к ней с королевским приглашением скорее шпион, нежели просто гонец. Она не боялась насилия, ибо с прибывшим не было свиты, но, к несчастью, каким бы глупым ни казался этот франт, одурачить его было гораздо сложнее, чем тщеславного осла — Генри де Брейбрука. Не проявив никакого интереса к Эдвине, он поступил достаточно низко и выдал девушку, как он полагал, Джоанне, которой не без искреннего сожаления пришлось наказать служанку. Эдвина стала такой милашкой, что казалась сошедшей с картины. Она превратилась в настоящую леди, наряды которой, если и не отличались богатством, выглядели очаровательно. Немногие мужчины отказались бы от такого лакомого кусочка, а джентльмен Джона и тем более не смог бы устоять перед ней без веской на то причины. Уже само по себе это должно насторожить Джоанну, даже если бы она не имела достаточных сведений о политической обстановке, чтобы уразуметь совершеннейшую неожиданность ее приглашения на церемонию посвящения Александра в рыцари.
Поэтому, не забывая о строжайшей секретности, Джоанна ограничилась лишь одним посланием — Джеффри. Более того, она проявила должную осторожность и ничем не выдала своего удивления или нежелания ехать. Вместо этого она смутилась, что по плану выдавало ее нерешительность, заставив еще не уехавшего к Элинор и Иэну сэра Ги извиниться и удалиться, понимая, что смехом или восклицаниями удивления он может разоблачить «скромницу».
Джоанна укладывала, разбирала и снова укладывала вещи, а когда наконец пустились в путь, дважды возвращалась за забытыми вещами. Существовала вероятность того, что человек Джона слышал о ее эффективных действиях во время Уэльской кампании и мог кое-что подозревать, но эти задержки стоили риска. Джоанне оставалось лишь думать, что преждевременный вызов ко двору являлся просто очередной попыткой запятнать ее репутацию, и она хотела, чтобы Джеффри прибыл в Лондон пораньше и оказал ей моральную поддержку.
На этот раз за Джоанной следовал целый обоз с поклажей. На вопрос, для чего ей понадобилась вся эта домашняя Утварь, Джоанна ответила, что прошлый ее визит ко двору доказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164