Сама женщина отнюдь не считала себя красавицей, тем более что ни ее муж, ни свалившаяся на нее тяжесть потерь не давали ей оснований, чтобы изменить мнение о своей наружности. Как полагала Анна-Лаура, чтобы считаться красавицей, надо обладать голубыми глазами. Черные глаза — это ошибка природы, ими она обязана своей прабабушке-испанке. И потом, будь она немного счастливее, красота ее могла бы расцвести в полную силу: счастье украшает женщину. Так что слова графа — не более чем любезность. И потом, все это не имеет никакого значения…
Анна-Лаура пожала плечами, бросила последний взгляд на зеркало и двинулась дальше в свою спальню. Ее камеристка Бина уже распаковывала дорожный сундук, раскладывая по местам белье и предметы туалета, и роняла крупные безутешные слезы. Маркизу встревожили слезы ее камеристки. Они с Биной были одного возраста и знали друг друга с детства, ведь Бина была дочерью Матюрины, горничной госпожи де Лодрен. После свадьбы Анны-Лауры Бина стала ее камеристкой, хотя эту девушку никто не назвал бы сокровищем. Она была легкомысленной, довольно неловкой, излишне болтливой, но все ее недостатки искупались неизменно ровным настроением и усердием в работе. Бина была красивой блондинкой с голубыми глазами. Она искренне радовалась тому, что перебралась вместе с хозяйкой из Бретани в Париж, где, как ей казалось, она могла бы преуспеть.
Бина обожала малютку Селину. Когда безутешная Анна-Лаура в своем горе не могла проронить ни слезинки, ее камеристка рыдала так отчаянно, что маркиз, которого она боялась до дрожи в коленях, не выдержал и резко отчитал ее.
Увидев, что Бина плачет, разбирая ее вещи, Анна-Лаура решила, что та все еще оплакивает умершую малышку.
— Будь же благоразумной, Бина, — заговорила маркиза. — Наш маленький ангел теперь на небесах. Она лежит в часовне у пруда, а старые Барба и Конан будут присматривать за могилой.
— Это утешает, — всхлипнула девушка, — но я оплакиваю не малышку…
— Тогда почему же ты плачешь?
— Госпожа маркиза должна была бы спросить, о ком я плачу… — И камеристка, упав на кушетку, разразилась громкими рыданиями.
Анна-Лаура придвинула стул и села рядом с кушеткой.
— Расскажи мне, что тебя так расстроило, — мягко сказала она. — Может быть, я могу помочь тебе?
— Ох нет, мадемуазель Анна-Лаура, вы ничем не можете помочь. Это все из-за Жоэля…
— Из-за Жуана?
— Другого-то у нас нет. А теперь и его не будет! Он… Он уехал! — И Бина снова зарыдала.
— Как это уехал? Мы же только что приехали!
— Вот и я ему так сказала, но он меня и слушать не стал. Отправился прямиком к господину маркизу, но хозяин ответил, что у него нет времени и что он поговорит с ним завтра.
— И Жуан отважился уехать безо всякого разрешения?!
— Да. Он оставил записку для вас. Я должна вам ее передать, как только мы останемся одни…
— Так давай же ее сюда!
Бина вынула из-за корсажа сложенный и запечатанный листок, который она все не решалась выпустить из рук, мучимая любопытством. Но печать без герба была большой, плотной и хорошо держалась. Бина пристроилась за плечом у хозяйки, чтобы все-таки исхитриться и прочесть записку, но Анна-Лаура отлично знала все ее уловки и отодвинулась подальше. Но Бине хватило одного взгляда, чтоб прочесть по крайней мере одно слово: «Остерегайтесь!»
Какое разочарование! Было бы из-за чего устраивать все эти тайны! Анна-Лаура подожгла листок свечой и отправила догорать в камин. Решительно, Жоэль Жуан сошел с ума, и его поведение совершенно необъяснимо. Человек получает приказ убить свою хозяйку, но не делает этого, потому что якобы любит ее. Не успевает он войти в дом, как тут же исчезает, оставив это нелепое предупреждение. Если бы Жуан и в самом деле ее любил, то ему следовало бы остаться и защитить ее, разве не так? Нет, она не ошиблась, не оверив этому безумцу. Да, Жосс был удивлен и явно недоволен, но он просто не ожидал столь скорого возвращения жены. Жуан ввел ее в заблуждение, чтобы сбить с пути истинного. А Бина тем временем продолжала плакать.
— Так ты его любишь? — Девушка не ответила, но усердно закивала головой. — А он давал тебе понять, что тоже любит тебя?
— Ну, я не уверена… Да. Он всегда был со мной таким любезным, мы часто с ним разговаривали. Жоэль часто меня расспрашивал о моей жизни в Сен-Мало, в Ля-Лодренэ или в Комере. Вот я и подумала, что он ко мне неравнодушен и что потом, возможно… А он взял и уехал! И я думаю, что навсегда.
— Жуан сказал тебе, куда едет?
— Сначала он собирается пожить у своего друга. А вообще-то он хочет стать солдатом. Жуан собирается сражаться против германского принца, который хочет освободить короля. Ну что за чушь! Ведь король не в тюрьме! Зачем его освобождать? Это все ложь…
— Нет, это не ложь. Жуан человек честолюбивый, он не хочет вечно быть слугой. А теперь все эти новые идеи о свободе, равенстве, братстве вскружили ему голову. Так он сказал тебе «прощай»?
— Нет, только «до свидания».
— Ну вот видишь! Не плачь, вы еще увидитесь… А теперь помоги мне наконец смыть эту ужасную пыль.
Бина побежала на кухню за горячей водой, а Анна-Лаура начала с блаженным вздохом освобождаться от одежды. Как приятно оказаться дома, в покое и тишине, увидеть свой маленький сад, после того как она несколько дней тряслась в карете. С наступлением ночи жара спала. Окна, выходящие в сад, были открыты, и воздух был напоен ароматом левкоев и цветущих лип. Молодая женщина понимала, что эта тишина объясняется тем, что квартал почти опустел, что страх согнал с места его обитателей. И все равно Анна-Лаура наслаждалась тишиной. Она подумала о муже и спросила себя, как можно в такой вечер добровольно запираться в душной гостиной, среди множества людей, когда ночь так прекрасна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17