ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Внутри лагерей были свои оттенки разногласи
й. Они проявились, например, во время присуждения Бунину Нобелевской пре
мии. На нее, как известно, одновременно претендовали Бунин, Мережковский,
Шмелев и Горький. Получил премию Иван Бунин. Но любопытно отношение и сам
их претендентов, и всей эмиграции к этому событию. Бунин и Мережковский
Ц оба «непримиримые», оба пострадали от большевиков. Но на предложение
Мережковского в случае любого решения Нобелевского комитета поделить
премию пополам Бунин говорит решительное «нет»! В литературе они почти в
раги. Но и мелькнувшая было кандидатура Шмелева, который и «непримиримый
», и эстетически близок Бунину, казалась Бунину несерьезной. Зато Марина
Цветаева была возмущена тем, что премию получил Бунин.
Как оказалось, Иван Шмелев затаил обиду не только на Бунина, но и на всю эм
играцию. В 1941 году в письме к своей последней возлюбленной Ольге Бредиус-С
убботиной Шмелев писал: «Здесь (в парижской эмиграции. Ц П.Б.),
в продолжение 12 лет, меня пробовали топить, избегали называть меня и моё (д
о смешного доходило!) Ц но даже левая печать Ц «Современные записки»
Лучший эмиг
рантский литературно-публицистический журнал, издаваемый в Париже.
Ц уже не могли без меня: меня требовал читатель. О, что со мной выдел
ывали, с моим «Солнцем мертвых»
Роман И.С.Шмелева о гражданской войне в Крым
у.
< > Поверь, Оля, давно бы я был «лауреатом». За Бунина 12 лет старались: с
ам Нобель, шведский архимандрит, ряд членов Нобелевского комитета »
Это письмо отражает истинные отношения внутри эмиграции.
Но что же Горький за границей?
Долгое время он старается быть в стороне от эмигрантских споров. «Сидит
на двух стульях» (Глеб Струве), но стулья эти, по крайней мере, не разъезжаю
тся. Печататься в газете «Накануне» отказывается (в литературном прилож
ении Ц иное дело), но с самим А.Н.Толстым, как писателем и человеком, поддер
живает хорошие отношения. Нина Берберова, которая вместе с Ходасевичем б
лизко общалась с Горьким в это время, так описывает его: «Теперь Горький ж
ил в Герингсдорфе (лето 1922 года. Ц П.Б.), на берегу Балтийского мо
ря, и все еще сердился, особенно же на А.Н.Толстого и газету «Накануне», с ко
торой не хотел иметь ничего общего». Но и с другими изданиями («Руль», «Дни
», «Современные записки» и др.) Горький не сотрудничал. Впрочем, и не высту
пал публично против эмиграции до 1928 года.
Зато Горький своеобразно мстит крестьянству, написав о нем в 1922 году злую
брошюру и выпустив в Берлине («О русском крестьянстве»). Получалось, не бо
льшевики виноваты в трагедии России, а крестьянство с его «зоологически
м» инстинктом собственника. «Жестокость форм революции, Ц объявлял Гор
ький на всю Европу, Ц я объясняю исключительной жестокостью русского н
арода». Кстати, эта брошюра Ц первый шажок Горького к будущему Сталину с
его политикой «сплошной» коллективизации.
Тогда в эмигрантской прессе в связи с книгой Горького появилось слово
народозлобие, вариант будущей «русофобии».
Но досталось от Горького и большевикам. То есть Горький фактически наруш
ил соглашение Ц быть лояльным в отношении советской власти после офици
ального отъезда за границу.
Весной 1922 года в открытом письме к А.И.Рыкову он выступил против московско
го суда над эсерами, который грозил им смертными приговорами. Письмо был
о опубликовано в немецкой газете «Форвертс», затем перепечатано во мног
их эмигрантских изданиях. Ленин назвал горьковское письмо «поганым» и р
асценил его как предательство «друга». В «Известиях» Горького «долбану
л» Демьян Бедный, в «Правде» Ц Карл Радек.
Значит, война?
Нет, он не хотел воевать.
Да покайся Горький перед эмиграцией (пусть даже самой «непримиримой»), к
ак А.Н.Толстой покаялся перед коммунистами, она конечно же приняла бы его
в свой политический круг в качестве персоны № 1. Какой это был б
ы козырь для международного оправдания эмигрантского движения, в котор
ом оно в то время чрезвычайно нуждалось!
Но возможно, как раз поэтому, за исключением «письма об эсерах», Горький о
большевиках молчал и к эмиграции относился прохладно. Дело дошло до того
, что он вежливо отказался присутствовать на собственном чествовании в Б
ерлине в связи с тридцатилетием своей литературной деятельности, котор
ое организовали наиболее дружественно настроенные к нему А.Белый, А.Толс
той, В.Ходасевич, В.Шкловский и другие.
Горький злится. На всех. На народ, на интеллигенцию. На эмигрантов и больше
виков. Внутренне, вероятно, и на себя.
Но именно это позволяет ему в период с 1922 по 1928 год осуществить творческий в
злет, который признали даже самые строгие эмигрантские критики (Ф.Степун
, Д.Мирский, Г.Адамович) и самые язвительные из критиков советской метропо
лии (В.Шкловский, К.Чуковский). Да и как не признать достоинств таких произ
ведений, как «Заметки из дневника», «Мои университеты», рассказы 1922Ц 1924 го
дов!
Он часто любил повторять, что не пишет, а только «учится писать». Даже если
согласиться с этим, надо признать, что в эмиграции Горький «учился писат
ь» особенно хорошо.
До 1924 года Горького не пускали в Италию, куда он рвался всей душой, как «пол
итически неблагонадежного». Но вот наконец Италия, Сорренто. (На Капри вс
е-таки не пустили.) Море, солнце, культурный быт. Кто только не побывал у нег
о на вилле Ц от старых эмигрантов до молодых советских писателей.
Например, приезжал бывший символист Вячеслав Иванов. «Горький встретил
своего философского врага с изящной приветливостью, они провели день в п
одробной беседе, Ц вспоминает свидетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
й. Они проявились, например, во время присуждения Бунину Нобелевской пре
мии. На нее, как известно, одновременно претендовали Бунин, Мережковский,
Шмелев и Горький. Получил премию Иван Бунин. Но любопытно отношение и сам
их претендентов, и всей эмиграции к этому событию. Бунин и Мережковский
Ц оба «непримиримые», оба пострадали от большевиков. Но на предложение
Мережковского в случае любого решения Нобелевского комитета поделить
премию пополам Бунин говорит решительное «нет»! В литературе они почти в
раги. Но и мелькнувшая было кандидатура Шмелева, который и «непримиримый
», и эстетически близок Бунину, казалась Бунину несерьезной. Зато Марина
Цветаева была возмущена тем, что премию получил Бунин.
Как оказалось, Иван Шмелев затаил обиду не только на Бунина, но и на всю эм
играцию. В 1941 году в письме к своей последней возлюбленной Ольге Бредиус-С
убботиной Шмелев писал: «Здесь (в парижской эмиграции. Ц П.Б.),
в продолжение 12 лет, меня пробовали топить, избегали называть меня и моё (д
о смешного доходило!) Ц но даже левая печать Ц «Современные записки»
Лучший эмиг
рантский литературно-публицистический журнал, издаваемый в Париже.
Ц уже не могли без меня: меня требовал читатель. О, что со мной выдел
ывали, с моим «Солнцем мертвых»
Роман И.С.Шмелева о гражданской войне в Крым
у.
< > Поверь, Оля, давно бы я был «лауреатом». За Бунина 12 лет старались: с
ам Нобель, шведский архимандрит, ряд членов Нобелевского комитета »
Это письмо отражает истинные отношения внутри эмиграции.
Но что же Горький за границей?
Долгое время он старается быть в стороне от эмигрантских споров. «Сидит
на двух стульях» (Глеб Струве), но стулья эти, по крайней мере, не разъезжаю
тся. Печататься в газете «Накануне» отказывается (в литературном прилож
ении Ц иное дело), но с самим А.Н.Толстым, как писателем и человеком, поддер
живает хорошие отношения. Нина Берберова, которая вместе с Ходасевичем б
лизко общалась с Горьким в это время, так описывает его: «Теперь Горький ж
ил в Герингсдорфе (лето 1922 года. Ц П.Б.), на берегу Балтийского мо
ря, и все еще сердился, особенно же на А.Н.Толстого и газету «Накануне», с ко
торой не хотел иметь ничего общего». Но и с другими изданиями («Руль», «Дни
», «Современные записки» и др.) Горький не сотрудничал. Впрочем, и не высту
пал публично против эмиграции до 1928 года.
Зато Горький своеобразно мстит крестьянству, написав о нем в 1922 году злую
брошюру и выпустив в Берлине («О русском крестьянстве»). Получалось, не бо
льшевики виноваты в трагедии России, а крестьянство с его «зоологически
м» инстинктом собственника. «Жестокость форм революции, Ц объявлял Гор
ький на всю Европу, Ц я объясняю исключительной жестокостью русского н
арода». Кстати, эта брошюра Ц первый шажок Горького к будущему Сталину с
его политикой «сплошной» коллективизации.
Тогда в эмигрантской прессе в связи с книгой Горького появилось слово
народозлобие, вариант будущей «русофобии».
Но досталось от Горького и большевикам. То есть Горький фактически наруш
ил соглашение Ц быть лояльным в отношении советской власти после офици
ального отъезда за границу.
Весной 1922 года в открытом письме к А.И.Рыкову он выступил против московско
го суда над эсерами, который грозил им смертными приговорами. Письмо был
о опубликовано в немецкой газете «Форвертс», затем перепечатано во мног
их эмигрантских изданиях. Ленин назвал горьковское письмо «поганым» и р
асценил его как предательство «друга». В «Известиях» Горького «долбану
л» Демьян Бедный, в «Правде» Ц Карл Радек.
Значит, война?
Нет, он не хотел воевать.
Да покайся Горький перед эмиграцией (пусть даже самой «непримиримой»), к
ак А.Н.Толстой покаялся перед коммунистами, она конечно же приняла бы его
в свой политический круг в качестве персоны № 1. Какой это был б
ы козырь для международного оправдания эмигрантского движения, в котор
ом оно в то время чрезвычайно нуждалось!
Но возможно, как раз поэтому, за исключением «письма об эсерах», Горький о
большевиках молчал и к эмиграции относился прохладно. Дело дошло до того
, что он вежливо отказался присутствовать на собственном чествовании в Б
ерлине в связи с тридцатилетием своей литературной деятельности, котор
ое организовали наиболее дружественно настроенные к нему А.Белый, А.Толс
той, В.Ходасевич, В.Шкловский и другие.
Горький злится. На всех. На народ, на интеллигенцию. На эмигрантов и больше
виков. Внутренне, вероятно, и на себя.
Но именно это позволяет ему в период с 1922 по 1928 год осуществить творческий в
злет, который признали даже самые строгие эмигрантские критики (Ф.Степун
, Д.Мирский, Г.Адамович) и самые язвительные из критиков советской метропо
лии (В.Шкловский, К.Чуковский). Да и как не признать достоинств таких произ
ведений, как «Заметки из дневника», «Мои университеты», рассказы 1922Ц 1924 го
дов!
Он часто любил повторять, что не пишет, а только «учится писать». Даже если
согласиться с этим, надо признать, что в эмиграции Горький «учился писат
ь» особенно хорошо.
До 1924 года Горького не пускали в Италию, куда он рвался всей душой, как «пол
итически неблагонадежного». Но вот наконец Италия, Сорренто. (На Капри вс
е-таки не пустили.) Море, солнце, культурный быт. Кто только не побывал у нег
о на вилле Ц от старых эмигрантов до молодых советских писателей.
Например, приезжал бывший символист Вячеслав Иванов. «Горький встретил
своего философского врага с изящной приветливостью, они провели день в п
одробной беседе, Ц вспоминает свидетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117