Долго, видимо, собирался жить Листяна Колдун, да не учел того, что боги иной раз бывают гневливы.
Скоро Торусе надоело смотреть по сторонам, и он поднял глаза к звездному небу. Где-то там, в красивом узоре из вечных светляков, таилась дорога боготура. Но куда эта дорога его выведет, к княжьему столу или скорой смерти, сказать было трудно. Велесовы волхвы судьбу людям не предсказывают, ибо каждый человек сам торит свой путь в этом мире и очень часто поперек той, что проложена богами. Боги тоже не во всем властны над людьми и сами порой зависят от расторопности ближников на земле.
Скрип шагов Торуса услышал, но оборачиваться не стал. Он по звуку угадал, что крадется женщина, и был почти уверен, что скрипучие кожанцы надеты на ноги языкастой стряпухи, которая, не отслужив бабьей службы, требовала от боготура подарки. Торуса обернулся в последний момент так стремительно, что подкрадывавшаяся женщина оказалась в его объятиях как в капкане.
– Пусти, – прошипела она, пытаясь выскользнуть из рук, которые никогда не отпускали добычу.
– А вдруг ты хазарская лазутчица, – хмыкнул Торуса, – и бежишь с доносом к кагану Битюсу.
Стряпуха шутки не поняла и, кажется, испугалась. Во всяком случае, вырываться она перестала, позволив боготуру полапать себя со всех сторон. Сдобная была женщина, и даже крепчайший мороз не смог остудить ее горячей крови.
– К тебе я шла, а не к кагану. Поможешь или нет?
– А в чем печаль-то? – спросил согревшийся подле женщины Торуса.
– Лепок не хочет волю боярина исполнять, говорит, что ближник Даджбога тивуну князя Всеволода не указ.
– А ты из холопок, что ли?
– Вольная я была, но пришлось в закупы идти, когда мужа лесиной убило. Землю взяла мужнина родня у князя, а когда пришла пора рассчитываться по ряду, то платить оказалось нечем.
Выкупить женщину семья, конечно, обязана, но тут ведь честь честью, а голод тоже не тетка. Тем более что вдова будет в семье лишним ртом.
– Дети у тебя есть?
– Не успела завести. Месяц всего была замужем.
– И много земли семья взяла у князя?
– Ровно гривну серебром обязались выплатить.
– Выходит, боярин Драгутин долг за твою семью выплатил и ты теперь птица вольная.
– Я об этом сказала Лепку, а он все на своем стоит: нет и нет.
Вот ведь гад вилявый! Торуса приказного знает уже третий год, с тех пор как тот при князе появился, – хитрован, каких поискать! Поэтому стряпухиным словам боготур не удивился. Наверняка Лепок решил все четыре гривны в свою мошну спрятать, наплевав на боярский наказ.
– Скажи Лепку, что гривны, данные боярином Драгутином, это не плата, а жертва славянским богам на удачу в большом деле. Ваша свобода богам угодна. А если случится в нашем деле незадача, то с Лепка шкуру спустят, ибо он посмел жертву, предназначенную богам, обернуть в свою пользу.
– Я скажу. Но и ты, боготур, постращай тивуна.
– Ладно, – легко согласился Торуса. – Как только Соколик меня сменит, так мы с тобой наведаемся к Лепку. Тебя как зовут-то?
– Зови Дарицей, боготур, коли одарить не забудешь с первого прибытка.
– Одарю, если заслужишь. А даром привечать женок мне бог Велес не велит.
Видел Торуса женщин и покраше этой Дарицы, но не станешь же добро отталкивать, если оно само в руки плывет. Участь стряпуху на воле ждет незавидная. Будет вечной приживалой в мужниной семье. С голоду не умрет, но и кусок сладким не покажется. Так что прямая дорога женке в приблуды к боготуру Торусе. Человек он небогатый, но один рот прокормить сможет.
– А ты, я смотрю, и в стражу без бабы не ходишь, – зевнул во весь рот подошедший Соколик.
– Это мое дело, – буркнул Торуса. – А твоя задача – зрить в оба.
– Женка-то уж топтаная, – хмыкнул Соколик. – И не одним селезнем.
Соколик нарывался на ссору, но Торуса лаяться с ним не стал. Все же не безусый он отрок, чтобы на щенячий визг отзываться. А Соколик оттого задирается, что средь боготуров он по возрасту последний и безусой своей юностью тяготится. Вот ведь молодо-зелено. Усы через год вырастут, а за это время из-за длинного языка можно головы лишиться.
– Ты тут посторожи до света, – усмехнулся Торуса. – Может, в твои силки совсем свежая утица попадется. А еще говорят, что безусых снежные бабы любят.
Соколик запыхтел от обиды, но Торуса не стал ждать, когда его прорвет руганью, и направился в терем, дуя на замерзшие пальцы. Соколик что-то крикнул ему вслед, но слова юного боготура, не долетев до ушей Торусы, попадали подмороженными комочками в снег…
С Лепком Торуса разобрался быстро, да и не посмел бы приказный перечить боготуру, тем более в таком деле, как жертва богам. Вилявый тивун затряс плешивой головенкой, заморгал умильно глазами и принялся уверять Торусу, что женщины его не так поняли.
– Лады, – не стал его больше тормошить боготур. – Есть у тебя здесь место, где можно с женкой с глазу на глаз словом перемолвиться?
– А как же, – расплылся в улыбке Лепок. – Говорят, на этом ложе сам Листяна спал. А какие женки ему отслуживали!..
– Про его женщин не скажу, но городец хороший был у колдуна, – вздохнул Торуса. – Жалко, в забросе пропадает.
– Раньше это место проклятым считалось, но раз боярин Драгутин сказал, что Перун огнем своим место сие очистил, то, значит, так оно и есть, – зашептал Лепок. – Боярин Драгутин из первых Даджбоговых ведунов, кому же верить, как не ему?
– Ты это к чему клонишь? – насторожился Торуса.
– Я к тому, что городец сей восстановить нетрудно. Пригнать нужно смердов, и они за две-три семидницы все в прежнее благолепие приведут.
– Может, и приведут, – пожал плечами Торуса, – но мне в этом какая корысть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26