Драгутин узнал сестру с первого взгляда. Милица и в свои сорок шесть лет сумела сохранить былую красоту.
Какое-то время он всматривался в ее с детства знакомые черты, а потом глухо произнес:
– Не ждала?
– Драгутин! – ахнула по-бабьи княгиня и схватилась рукою за грудь. – Живой!
Боготур и княгиня обнялись под сочувственные вздохи ближних мечников. Осташ сронил слезу, глядя на брата и сестру. Олег сдержался, хотя такое зрелище, конечно, могло взволновать даже самую черствую душу. Челядинки Милицы рыдали в голос.
Княгиня оторвала наконец залитое слезами лицо от плеча брата и произнесла дрогнувшими губами:
– Отец не дожил…
– Ничего, – глухо обронил Драгутин. – Мы еще встретимся с ним в стране света.
– Хома, – крикнула Милица. – Зови гостей. Накрывай столы.
Несмотря на поздний час, в княжьем тереме собрались едва ли не все знатные мужи, проживающие в радимицкой столице. Детинец, показавшийся Олегу не слишком большим, тем не менее вместил в себя и приезжих мечников, и местных старейшин. В браге и вине здесь тоже недостатка не было.
Княгиня Милица щедро приветила не только брата, но всех людей, прибывших с ним. Олега посадили в навершье стола, неподалеку от великой княгини, рядом с ее пятнадцатилетним сыном княжичем Богданом. Оно, может, и не по чину, но радимицкие мужи отнеслись к капризу княгини с пониманием. Все-таки брат приехал, которого многие из сидящих за столом помнили совсем юнцом. Шутка сказать, четверть века где-то пропадал младший сын князя Торусы и вот объявился в силе и славе. По словам знающих людей, которые уже успели расспросить мечников Драгутина, вернулся боготур с туго набитой мошной. Не зря, выходит, мотался по чужим землям.
– Одних серебряных монет три сундука, – с азартом перечислял боярин Путимир. – Золотой посуды без счета. Браслеты сестре подарил с драгоценными камнями, а они табуна коней стоят. Меч сестричаду вручил, с арабского эмира снятый. За такой меч целый город купить можно.
– Ну, это ты хватил, – остудил пыл захмелевшего боярина ган Кончак, которого тоже на радостях позвали к столу княгини Милицы вместе с берестянским князем Стояном.
Боярин Путимир обиделся. Сомневается еще хазарская морда! Мало они радимицкой крови попили. Может, хоть Черный Ворон найдет на них управу. Не зря же он в Новгород прилетел. Эти мысли отразились на лице боярина Путимира, но вслух он их высказывать не стал. Ган Кончак – невелика птица, но все же сын одного из первых беков Хазарии. Да и не гоже гостя обижать на глазах у великой княгини.
– Хочешь, верь, ган, хочешь, не верь, но мне Бутуй, мечник Драгутина, сказал, что они десять арабских городов разорили подчистую. А я того Бутуя с малых лет знаю, его родной дядька у меня по сию пору служит. С чего ему врать? Да ты посмотри на дружину боготура. Разодеты как князья или бояре. А бронь на них, а поножи, а мечи каролингские, это ж не на торгу взято!
Бояре, сидевшие за столом, дружным гулом поддержали Путимира, и гану Кончаку ничего другого не осталось, как руками развести. Хороша у боготура дружина, ничего не скажешь. Но все же город за меч не купишь, даже если его яхонтами усыпать.
– Ну, не город, так село, – не стал спорить с упрямым хазаром Путимир. – Оно ведь тоже на дороге не валяется.
Князь Стоян с интересом разглядывал молодца, сидевшего рядом с княжичем Богданом. Кончак не понял, чем так поразил князя этот варяг с улыбчивым лицом, рыжеватыми волосами и зелеными глазами, и вопросительно глянул на Стояна.
– Так они ликами схожи, – пояснил берестянский князь.
Несмотря на ночную пору, света в тереме было достаточно, да и сидели отроки недалеко. Кончак с Путимиром, переглянувшись, решили, что князь Стоян прав. Богдан статью и ликом пошел в Торусину породу, а приезжий отрок – не иначе как сын Драгутина.
Первым это мнение высказал боярин Путимир, он же подозвал крутившуюся у стола челядинку и приказал ей:
– Узнай имя витязя, что сидит рядом с княжичем Богданом. Скажи, что мы с князем Стояном и ганом Кончаком хотим выпить за его здоровье.
Девка оказалась на редкость расторопной и, потершись недолго грудями о спину зеленоглазого отрока, вернулась к нетерпеливому боярину.
– Его зовут Олегастом, – зашептала она. – Сказал еще, что можно называть просто Олегом. И еще графом. То ли прозвище такое, то ли имя. Вам он тоже здоровья пожелал, боярин.
– Что еще?
– Ущипнул меня, – хихикнула девка. – Сказал, чтоб пришла попозже.
– Изыди, – коротко бросил через плечо Путимир.
– Олегаст, значит, – задумчиво произнес Кончак. – Давайте выпьем, бояре. Мед у княгини Милицы уж больно хорош. Такой бы подошел и для свадебного пира.
– А ты никак жениться надумал, ган? – удивился Путимир.
– Не я хочу жениться, – понизил голос почти до шепота Кончак. – А князь Стоян.
Берестянский князь шепота хазарского гана не расслышал. Видимо, он размышлял о чем-то очень важном и смотрел при этом на княгиню Милицу, которая сегодня выглядела просто красавицей. Конечно, годы ее немалые, но иные женки и в зрелом возрасте способны увлечь мужей. А Милица вдовствует вот уже почти восемь лет.
Боярин Путимир, год назад потерявший жену, и сам бы не отказался от ласк княгини, а вот свататься к ней не стал бы. Смущали слухи, гуляющие по Славутичу. Поговаривали, что княгиня не только молодых мечников привечает, но и смазливых холопов пускает в свою ложницу. Оно, конечно, вдовство обременительно для любой женщины, знатного она рода или простого, но, по мнению Путимира, блюсти себя должны все, иначе никакого порядка на земле не будет. Впрочем, своего мнения о княгине Милице боярин вслух высказывать не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17