Кажись, не заметили…
– Так что, значит, есть там люди?
– Да кто ж их разберёт… Но могилки точно свежие, стало быть, кто-то их хоронил, жмуриков-то.
– Зарубки оставлял? – быстро спросил Алексей.
Дорофеев виновато развёл руками.
– Не успевал, командир. Светало быстро, недосуг было… Но ты не боись, я дорогу знаю.
Дорофеев виновато развёл руками, отбросил докуренную сигарету и полез в карман за следующей. Алексей искоса разглядывал его. Худощавое, но жилистое, будто свитое из прочнейших тросов тело, лицо, загар с которого не сходит даже зимой… Лет Егорке было где-то под полтинник, хотя с виду он казался значительно моложе, не больше сорока – куда там «нестаринам», фитнесс-клубам, соляриям и прочим йохимбе – вот она, архилучшая реклама нестарения: жизнь на свежем воздухе, долгие пешие прогулки по лесу и здоровое сбалансированное питание, что характерно – продуктами, добытыми собственноручно, а не приобретёнными в супермаркетах. Плюс к тому, не стоит забывать, молодая сильная жена, мастерица и по части кулинарии, и, как почему-то был уверен Алексей, по постельным игрищам тож…
– Дела-а, – наконец протянул Карташ.
– И я о том же. Только и это ещё не всё.
– Что ещё?
– Увидишь, – Егор хитро прищурился. – Подарочек для тебя имеется. Сам сделал, вот этими вот руками. Лучше всяких зарубок.
– Показывай, что жмёшься. Стоящее куплю, и простава само собой будет… за вредность. Ну?
– Так не с собой. В сумке. А сумка в Салуне.
– Хорошо, тогда сделаем вот как…
То ли от услышанной жути, то ли от чего другого, но Карташа никак не оставляло ощущение ещё чьего-то присутствия вблизи. Даже если чутьё разыгралось на пустом месте… лучше перебдеть, как говорится.
– Вернёмся в «Огонёк», посидим с полчаса. Потом я выйду, а ты выходи минут через пять после меня. Встречаемся у сухого колодца.
– А…
– Да после проставлюсь. Завтра. Или сегодня схожу куплю тебе пару пузырей. Ну когда я кидал?
– Это верно. Не кидаешь… Только за жуть такую добавить бы трэба, а, командир?
– Разберёмся. Сказал же, не обижу…
Они поднялись, вернувшись в заведение, разошлись по своим компаниям. Егор направился в малый зал к своим промысловикам. Карташ задумчиво смотрел ему вслед.
Как и многие, отсидевший срок на здешней зоне, Дорофеев остался в Парме. И не было в его истории никакой исключительности, одна типичность: выпало ему отбывать наказание в советские годы, а по тогдашним законам осуждённого выписывали с его жилплощади. На воле его никто не ждал, иными словами – прописать его к себе было некому, значит, оставалось лишь бичевать, попадаться по новой и по новой идти на этап. Егор выбрал жизнь таёжную, но вольную: охотничий промысел, шишкование в сезон, немного зарабатывал рыбалкой и сбором ягод – короче, кормился от леса, вёл, как уже говорилось, здоровую и согласную с законами жизнь. Ну, хотя браконьерствовал, конечно, помаленьку, не без этого, да кто ж в этой глухомани не браконьерничает… А уж Надюшка ему попалась – загляденье, право. Оттого, должно быть, и не спился, повезло парню.
Карташ кое-как отсидел полчаса, на автопилоте участвуя в застольной беседе, мыслями далёкий от неё на восемьдесят с гаком километров. Едва минуло полчаса, он распрощался с братанами по оружию. Впрочем, он никогда особо не задерживался в «Огоньке», к этому привыкли.
Собственно, не пиво трескать он сюда приходил. Он вообще мог вполне обойтись без пива и, тем более, без тёплой компании сослуживцев, в общении с которыми приходилось напрягаться, чтобы не выпускать на лицо скуку, а напротив, изображать заинтересованность и дружелюбие. Он приходил в «Огонёк» единственно ради того, чтобы перевидеться здесь с нужными людьми. И из своего общения с разными человеками, главным образом, с охотниками и с теми, кто лишь формально звался охотником, а на самом деле промышлял диким старательским промыслом, Карташ тайны не делал. Ничего страшного, что он выходил пошептаться с охотниками. В Парме не принято было совать нос в чужие дела. Да и Карташ был не единственным, кто покупал у промысловиков продукты их промысла.
Сухой колодец высох лет двадцать назад. Его заколотили, но доски то и дело отрывали для единоличных хознужд – пока не дадут команду плотнику, пока двадцать раз ему не напомнят, пока тот не приколотит новую доску, ворча насчёт того, что «нет на вас, засранцев, Сталина, он бы вам побезобразил», – в безводную утробу летели хабарики, пустая тара и плевки.
Карташ топтался у колодца четверть часа, поминутно поглядывая на часы. Егор всё не шёл.
Это уж ни в какие ворота. Ну понятно, хорошо сидится в «Огоньке» – однако ж выпивка и душевная компания никуда от него не убегут, зато, если обещанная им вещь действительно чего-то стоит, то будет ему на что напоить всех своих дружков. О чём он думает?! И ведь не мог он за полчаса набраться до беспамятства…
Бесцельно наматывать круги вокруг колодца, как какой-нибудь влюблённый лох под часами, не было никакого терпёжу, не по его натуре такое. Карташ быстрым шагом пошёл по тропинке, ведущей от Сухого колодца через еловую рощицу к главной поселковой дороге, которая даже имела своё название: Восточный тракт – не более, понимаешь, и не менее.
…Егор ничком лежал прямо посередине тропинки, метрах в пятнадцати от дороги. Присев на корточки и затаив дыхание, Карташ щёлкнул зажигалкой и перевернул охотника на спину. Прямо напротив солнечного сплетения виднелась ножевая рана. Крови было немного, в основном, разлилась внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13