– Плевать, – успокоила брюнетка. – Выдержит буйна головушка, даже синяка утром не будет, к сожалению… Едем?
Шурша разлетевшимися полами плаща, обошла машину спереди и плюхнулась на переднее сиденье. Попросила:
– Постойте минутку, покурю с облегчением. Не знала, что и делать – такси нынче не вызовешь, мы в этом кабаке бываем редко, так что обслуга подсуетиться и не подумала…
– Вы что же, без машины?
– Обижаете, сударь… Во-он, мерседесовская необозримая корма. Только у меня к вождению ни малейших способностей, а сокровище и самокат не сможет вести…
– Не угонят?
– Новый заставлю купить. – Она вынула длинную коричневую сигарету, повозилась с дверцей. – Тьфу ты, я и забыла, что надо ручку покрутить… Прелесть какая, сто лет в советских рыдванах не сидела… Вы не в карман ко мне лезете?
– Ничего подобного, – сказал Родион сердито. – Плащ мне рычаг передач закрыл…
– Пардон, было похоже… Вы, часом, не гангстер?
– Маньяк Щекотало, – сказал он спокойно. – Из него сейчас наделаю котлет, вас охально изобижу, завезя на остров Кумышева…
– Сударь, да вы же проникли в мои девичьи мечты… – Она смотрела с широкой пьяноватой улыбкой, склонив голову к правому плечу. – Телепат вы, что ли?
– Едем?
– Не спешите вы, дайте даме блаженно покурить в приятном сознании того, что кончились ее беды… – Она умело и неторопливо пускала дым. – После всех сегодняшних разочарований. Это называется – женщина в кои-то веки выбралась провести приятный вечер с медленными танцами, свечами на столике и экзотическими яствами. И оказалась перед необходимостью волочь пьяное сокровище, что твоя Дунька с камвольного комбината… – В ее голосе звучала нешуточная обида.
– Праздник какой-нибудь?
– Где там, сударь. Головокружение от успехов, причем перманентное. Вам этот термин на русский переводить?
– Не надо.
– Вот…
– А я думал – непременно есть какие-то шофера, телохранители…
– Зря думали, – сердито откликнулась она. – Конечно, есть куча дармоедов, только и знают, что просить прибавки да глазами меня трахать, но как в Совдепии и водится, когда они нужны, их никогда нет… Клятвенно обещало сокровище на сей раз не нажраться и отвезти домой в лучшем виде…
Полулежащий на заднем сиденье пьяный вдруг стал издавать длинное ритмичное мычание. Родион обеспокоенно оглянулся.
– Не обращайте внимания, – сказала брюнетка. – Это мы, изволите ли видеть, с большим чувством и неподдельной экспрессией исполняем русские народные песни. Насколько могу судить, сейчас звучит «Ой, мороз, мороз…». А может, «Клен ты мой опавший». Похоже?
– Ничуточки.
– Зато он, счастливец, полагает, что душевно и красиво поет… Погодите, сейчас плясать будет.
Сзади и в самом деле послышалось несколько глухих ударов.
– Ну вот, говорила я, – сказала брюнетка. – Ноги сами в пляс пошли… Да не дергайтесь вы, успеете. Дайте насладиться кратким мигом свободы. Не так уж часто и выпадает – мы ж ревнивые до одури, одной и шагу ступить нельзя. Как мне говорил один дельный врач, крепнущую импотенцию непременно сопровождает растущая ревность… Не ошибся ничуть. Не оглядывайтесь вы, он реальности уже не воспринимает и до утра ни за что не очнется. Хоть вы меня насилуйте прямо здесь.
– Заманчивое предложение, – сказал Родион, откровенно разглядывая ее.
Великолепные ноги в алых ажурных чулках открыты на всю длину, бархатное платье, оказавшееся-таки темно-вишневым, было невесомым, при малейшем движении колыхалось облачком и выглядело совсем простеньким – но это, несомненно, и есть та простота, что стоит огромных денег. Лицо самую чуточку уже, чем следует, а губы самую чуточку шире – скучающая холеная барынька была очаровательна, и у него поневоле зашевелились крамольные мысли.
– Нахал, – сказала она беззлобно. – Это не предложение, а метафора. Или я вас ухитрилась в момент очаровать?
– А вдруг?
– Ничего удивительного, я так почему-то на всех действую, карма у меня такая… Знаете, что такое карма?
– Наслышан.
– «Карму» знаете, «метафору» знаете, следовательно, знакомы со сложными словами… – Выбросив сигарету в окошко, брюнетка наклонилась к нему, щекоча подбородок пышными волосами, шумно и бесцеремонно потянула носом воздух. – И на совка с правого берега не особенно и похожи, не пахнет от вас ни пропотевшими рубашками, ни нестиранными носками, а пахнет туалетной водой «Шевалье»… Угадала?
– Ага, – сказал он, вдыхая горьковато-нежный запах духов.
Она выпрямилась, прошуршав плащом:
– Облик и запах приличного человека, но вот как это все совместить с дряннущей ржавой тачкой? Джентльмен в черной полосе, а? Глупо думать, что у джентльменов черных полос не выпадает.
– Угадали, – сказал он.
– Дон Сезар де Базан?
– Что-то вроде.
– Пойдемте в ресторан, дон Сезар? Сокровище им с пьяных глаз кинуло при расчете столько, что мы вправе потребовать еще бутылочку с полным ассортиментом закусок…
С заднего сиденья раздавалось ритмичное мычание.
– Я ведь за рулем, – сказал он не без сожаления.
– А наплевать.
– А остановят?
– Да ну, потом домой права привезут…
– Нет уж, спасибо, – сказал он. – Мы, обедневшие доны, самолюбивы и горды, за дамский счет по ресторациям не ходим.
– Люблю гордецов, – сказала она с несомненной подначкой. – Ладно, включайте «Антилопу-Гну».
– Ну, это вы зря, – сказал Родион, плавно отпуская сцепление. – Моя «Антилопа» еще вполне приличная машина, вот если бы еще подержанный маслопроводный шланг…
– Постараюсь достать, Адам, – сказала она в тон. – Водку пить с девочками не будете? Танцевать голым не будете при луне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24