В итоге это дело было закрыто за отсутствием состава преступления. Зато расследование другого дела продолжалось с нарастающей интенсивностью. Гостиничный администратор Чижиков, который сдался в плен в первые минуты боя, был незамедлительно арестован и пел теперь соловьем.
Из его показаний выходило, что в Хлебаловку нагрянула китайская мафия, которая охотится за каким-то изменником, бежавшим от преследования в Россию. Был ли этот изменник в Хлебаловке, Чижиков сказать не мог. Корреспондент районной газеты клялся, что видел его в деревне собственными глазами, а местные жители, нарушая хронологию событий, валили все в одну кучу и морочили следствию голову.
— Ну так что, были у вас в деревне китайцы? — спрашивал следователь.
— А как же, были, — отвечала очередная старушка. — Как понаехали, и ну палить. Чуть всех до смерти не поубивали. Страсть! Я аж в погребе спряталась.
И так далее в том же духе.
Дети тоже не внесли ясности в ситуацию, и только одна пятилетняя девочка, к которой следователь втерся в доверие, угостив ее шоколадкой, промурлыкала без всякой задней мысли:
— А дедушка сэнсэй к нам еще приедет?
Хотя слово «сэнсэй» она произнесла невнятно, следователь понял, о чем речь, и вцепился в эту девочку как клещ. Но она, как видно, поняла, что сморозила лишнее, и замкнулась в себе, безучастно ковыряя в носу.
Когда в деревню прибыл под видом журналиста Тираннозавр Рекс, местные жители от мала до велика уже очень хорошо убедились, что от корреспондентов одни неприятности. Напишет один такой чего-нибудь в свою газету, а потом беды не оберешься. Сначала мафия, потом милиция, того и гляди армия нагрянет. Лучше уж молчать в тряпочку.
Вот они и молчали, выводя киллера из себя, что, однако, внешне никак на нем не отражалось, поскольку Рекс был человеком без нервов.
Так ничего и не добившись, киллер решил возвращаться в Москву и действовать по старому плану. Про себя он на чем свет стоит клял заказчика, но вслух не говорил ничего, и только лицо его все больше каменело, как это обычно бывало при неудаче.
Палачам Якудзы, которых осталось всего четверо, пришла в голову та же самая идея — организовать засаду у конторы организаторов чемпионата по боям без правил. Но реализация этой здравой идеи осложнялась тем, что самураи не знали, где находится эта контора.
А находилась она на Шаболовке, в двух шагах от клиники имени Кащенко, и восьмой самурай Анаши Кумару, который, подлечив в психушке ноги, ударился в бега, сам того не желая, наткнулся на господина Кусаку около старой телебашни.
Анаши Кумару на большой скорости врезался в живот Гири Ямагучи, который, спружинив, отбросил самурая на мостовую. Лежа на пыльном асфальте, Кумару окончательно убедился, что перед ним именно господин Кусака, и не стал терять времени зря.
Он с достоинством поднялся на ноги, отряхнул больничную пижаму и с вежливым поклоном произнес:
— Достопочтенный господин Кусака! Мой хозяин, господин Хари Годзиро, послал меня, чтобы убить вас. Поэтому я имею честь вызвать вас на поединок и прошу назначить время и место, где мы сможем скрестить мечи.
Деваться достопочтенному господину Кусаке было некуда. Если формальный вызов произнесен, истинный самурай не вправе от него уклониться. А следовательно, победить без боя уже не получится.
— Меня удовлетворит любое место и время, которое вы назовете, — кланяясь, ответил Ясука-сан.
Анаши Кумару чуть было не сказал, что он хочет начать поединок немедленно. Однако при нем не было меча, и даже больше того — его не было вовсе. Анаши Кумару потерял свой меч в неравной схватке с хулиганами далеко от Москвы.
Ясука Кусака испытывал те же самые трудности. Он не взял меча с собой в поездку, поскольку не ожидал, что холодное оружие пригодится ему в России. Господин Кусака привык справляться с любым врагом голыми руками.
Однако самурайский поединок — это не европейская дуэль, где оружие выбирает тот, кому брошен вызов. В самурайском поединке оружие предопределено заранее. Это два меча — длинный и короткий, причем короткий в бою не используется, но если один из противников не в состоянии довести бой до конца и признает свое поражение, то он должен коротким мечом совершить сеппуку, или харакири, что одно и то же.
Люба, которая прислушивалась к разговору, поняла суть дела плохо и потребовала объяснений у Ямагучи. Тот, медленно произнося слово за словом, пояснил, что сэнсэя вызвали на дуэль, но у него нет меча.
— А у вас что, еще дерутся на мечах? — удивилась Люба.
Ямагучи ответил, что настоящие самураи еще дерутся, только их осталось слишком мало, и они не имеют привычки афишировать свои поединки.
Любе вдруг ужасно захотелось посмотреть поединок на мечах, и она внесла рацпредложение:
— По-моему, я как-то видела такой меч в магазине. В оружейном. Там разные мечи продаются, и японские тоже. Кажется, настоящие.
Ясука Кусака отнесся к этим словам с недоверием. Откуда взяться в России настоящим самурайским мечам и что может понимать в мечах эта девчонка, которая скорее всего и в глаза не видела настоящего оружия?
Люба по-прежнему раздражала господина Кусаку, хотя уже меньше, поскольку почти совершенно перестала отвлекать Гири Ямагучи от мыслей о боевом мастерстве и даже дала клятву воздержания вплоть до победы Гири в московском чемпионате.
И все-таки другого выхода не было. Выписывать мечи из Японии было слишком накладно, а главное — чересчур долго придется ждать. Отложить поединок до возвращения на родину тоже было невозможно, поскольку Анаши Кумару намекнул, что он не может возвратиться в Японию, пока не убьет господина Кусаку или сам не умрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99