Как оказалось, пока Барабин спал, кто-то из рыцарей попытался оспорить перед королем его право делить добычу и даровать свободу пленницам. И даже более того — были высказаны сомнения по поводу того, насколько законно колдун по прозвищу Истребитель Народов присвоил себе именной меч Эрефор и титул барона Дорсета.
По счастью авторитет старого барона Бекара был выше авторитета недовольных, которые в большинстве своем утратили рыцарское достоинство, отдав в руки врага свои именные мечи.
А Истребитель Народов, по свидетельству дона Бекара, сделал для королевства Баргаут так много, что сомневаться в его правах на рыцарское достоинство могут только люди, совсем лишенные чести.
Справедливости ради следует отметить, что у старого барона был в этом деле свой интерес. Ведь ему Барабин пообещал отдать «Торвангу», которая была во много раз ценнее всех рабынь вместе взятых.
Однако Роман имел на это право только в том случае, если он, как командир, мог распоряжаться всей добычей.
Если же рассудить иначе и начать передел, то воины могли предъявить свои права не только на рабынь, но и на «Торвангу».
Во время перепалки дошло до утверждений, что Барабин, заполучивший именной меч обманом и колдовством, никаких прав не имеет, а барон Бекар не может считаться командиром, поскольку фактически отряд возглавлял не он.
Таким образом никто из отряда делить добычу не вправе, и, следовательно, это право переходит к королю. А у короля достаточно власти, чтобы отписать в казну часть добычи, физически не подлежащую разделу.
«Торванга» подходила под это определение как нельзя лучше, и дон Бекар это прекрасно понимал.
Так что у старого барона по сути не было выбора. Одного его слова под присягой было достаточно, чтобы повернуть дело в ту или другую сторону.
И дон Бекар предпочел не доводить дело до королевского суда.
Преклонив колено перед королем, он поклялся, что во время захвата «Торванги» и морского похода отрядом баргаутов командовал чужеземный чародей по прозвищу Истребитель Народов, и в тот момент никто не сомневался, что именной меч Эрефор он добыл в честном поединке.
То же самое показал и благородный рыцарь Кентум Кан, а дон Кальвар — третий рыцарь, сохранивший меч, — буркнул сквозь зубы:
— Я подчинялся колдуну по приказу дона Бекара.
Кальвар был вассалом старого барона, но именно поэтому личного интереса не имел. Барабин обещал отдать «Торвангу» в совместное владение трем благородным донам, но юному Кану старый барон пообещал хорошие отступные, а дону Кальвару не светило ничего.
Вассал не должен претендовать на имущество сеньора. Барабин об этом не знал — зато барон и его вассал знали отлично.
По этой причине дон Кальвар стоял за справедливый раздел добычи и предпочел бы королевский суд.
Но под присягой он отделался одной короткой фразой, и королю ничего не оставалось, кроме как признать, что командиром отряда, захватившего «Торвангу» и аргеманскую добычу, был-таки чужеземец по прозвищу Истребитель Народов.
Оставалось еще, правда, спросить его самого. Тем более, что рыцарские привилегии Барабина все равно нуждались в королевском утверждении.
— Ты должен поклясться перед королем на Книге Друидов, что завоевал именной меч в честном бою без всякого колдовства, — прояснила предстоящую процедуру Сандра.
— Да хоть на Талмуде, — ответил на это Роман.
Но это было не последнее осложнение. Еще в море Сандра говорила о том, что невольниц нельзя отпускать на свободу нагими и голодными. И как оказалось, говорила не зря.
В любом другом случае нарушение правил еще могло как-то прокатить — но только не в присутствии короля Гедеона, главного хранителя законов и традиций Баргаута.
— Блин, и чего эти дуры не разбежались, пока было можно?! — в сердцах воскликнул Барабин, глядя из узкого окна крепостной башни на голых пленниц, толпящихся во дворе замка.
Мало было Барабину головной боли, так теперь еще надо думать, где взять одежду для всех женщин деревни Таугас, исключая старух, младенцев и доподлинных рабынь.
Последние представляли собой отдельную проблему. Барабин до сих пор не решил, как с ними поступить.
По совести говоря, рабыни в этом морском походе заслужили свободы в большей степени, чем деревенские девки, в немалой степени виновные в том, что «Торванга» задержалась в пути.
Их бабий бунт чуть не стал причиной гибели всех, кто находился на борту «Торванги», и только невероятное везение их спасло.
Ведь барон Бекар прав. Быстроходные аргеманские драккары не должны были загореться от огненных стрел.
И в связи с этим нельзя было забыть, что особенно отличились в эту ночь боевые гейши, которых Барабин готов был признать лучшими бойцами во всем королевстве Баргаут.
Однако Истребитель Народов не имел привычки отказываться так запросто от своих обещаний. А тут еще Сандра сон-Бела, сопровождая Романа вниз по винтовой лестнице, тоже выглянула в окно на толпу невольниц и произнесла вкрадчиво:
— Между прочим, боевые гейши дорого стоят. Очень дорого.
— «Торванга», наверное, тоже стоит дорого. Дон Бекар мог бы найти одежду для своих крестьянок в награду за то, что они для него сделали.
— Это не его крестьянки, это твои рабыни, — ответила Сандра. — С какой стати ему одевать чужих рабынь?
— А с какой стати мне одевать чужих крестьянок? — буркнул Барабин, когда лестница кончилась и перед ним открылся длинный коридор.
Коридор вывел его вместе со спутницей в просторный зал, и тут уже стало не до споров, потому что в зале Романа ждал король.
Но в дверях Сандра успела прошептать Барабину на ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125