Марик Калганов и отец Гелиос тоже были здесь. Кондратьев же их и привез. Но не только они представляли тут религиозный мир. Еще раньше прибыли кришнаиты — молиться за своего гуру, который был приглашен на праздник и оказался в заложниках.Православным священнослужителям повезло больше. Весь клир Белокаменского кафедрального собора должен был освящать «Снежную Королеву» утром двадцать пятого. Но террористы провели захват еще ночью, и настоятель кафедрального собора был теперь убежден, что это сам Господь уберег его самого и других иереев, диаконов и певчих от рук безбожных убийц.Тем не менее в те часы, когда разворачивалась эпопея с освобождением четверых арестантов из тюрьмы и одновременно всех детей из отеля, к Снежной Королеве» прибыл не только настоятель кафедрального собора со всем клиром, но и сам архиепископ Белокаменский Арсений. Они отслужили молебен об избавлении плененных и уехали, но на смену им явился отец Роман из Крестовоздвиженской церкви.Еще в окрестностях «Снежной Королевы» находился Женька Безбородов, который представлял здесь индейских богов Гитчи Манито, Кетцалькоатля и Вицлипуцли. Его единственный единоверец отсутствовал по уважительной причине — он гонялся за Санта-Клаусом, однако сильно отстал.Санта-Клаус влился в толпу, несколько поредевшую к вечеру, уверенный, что его никто не узнает.И тут же его узнали двое.— Гордий! — громко крикнул отец Гелиос и ударил посохом оземь. Выглядело это эффектно, но не совсем понятно.Только Гордий сразу все понял и оглянулся, как затравленный зверь.Даже непосвященному было ясно, что эти двое знают друг друга давно. Но Гелиос не любил распространяться о своем прошлом, и поэтому описанная выше сцена удивила даже его ближайшего соратника Калганова.А у Гордия не выдержали нервы, и он бросился бежать. Трое жрецов Солнца по мановению руки Гелиоса кинулись за ним, а на пути у него случайно оказались Ростовцев и Арцеулов. Художник направлялся домой, а инспектор угрозыска его провожал, так как хотел уточнить кое-какие детали.— Это он! — крикнул Арцеулов, когда Гордий чуть не сбил его с ног. — Он! Санта-Клаус!Гордия зажали с трех сторон. Вернее, даже с четырех, поскольку за спиной у него было оцепление. Но в этом месте стояли не омоновцы и не собровцы, а обыкновенные пэпээсы. Метнувшись в их сторону, Гордий легко сбил двоих и противоприцельными зигзагами помчался к главному входу отеля.— Не стрелять! — синхронно крикнули сразу несколько милицейских начальников.Хотя какой-то неизвестный сообщил, что в отеле нет больше бомбы, а какая-то «Газель» действительно упала в реку с Гагарине кого моста и ушла под лед, (милиция все же боялась спровоцировать взрыв или (стрельбу в стенах «Снежной Королевы». Гордий без помех вбежал в холл отеля. Инквизиторы узнали его а, естественно, не тронули, но он не обратил на них внимания и без задержки помчался вверх по лестнице.Своих он теперь боялся не меньше, чем чужих. 53 — Холод боится только тех, кто не боится его…Лене казалось, что она слышит голос Кости в звенящий тишине замерзшего леса. А может, это голос его таинственного учителя, который так любил говорить: «Ты хочешь добиться слишком многого, приложив к этому слишком мало усилий».— Холод можно побороть и в открытом бою.Можно биться на заснеженном поле с врагом, можно бороться с другом, можно играть с собственной тенью. Все равно пламя боя отгонит холод.— Холод можно развеять в танце.Так нагие дочери Солнца танцуют зимними ночами у священных костров. И не столько пламя костра, сколько огонь танца прогоняют холод от их разгоряченных тел.— От холода можно убежать. Для боя нужен соперник, для танца нужно веселье — а для бега не нужно ничего.— Если не думать, хватит ли сил, то их обязательно хватит. Организм хранит резервные источники Сергии в самом себе. Есть жир, который можно сжечь без всякого вреда. Есть мышцы, которыми можно пожертвовать ради спасения жизни. Организм сам знает, откуда взять силы. Беги и ни о чем не думай…Лена сорвалась с места и помчалась навстречу луне. Именно оттуда раздались хлопок автомобиль ной дверцы и звук мотора. Значит, там дорога.Лена бежала по девственно чистому снегу в стороне от дорожки собственных следов. Сначала ей стало еще холоднее — морозный воздух словно устремило г навстречу девушке, пробирая до костей ее голое, без защитное тело. Этот воздух обжигал гортань и легкие, и Лена чувствовала, что задыхается, что силы на исходе, что каждый следующий шаг может стать последним.Но зато где-то внутри работающих мышц зароди лось тепло, похожее на тлеющий огонек — один, другой, третий. Эти огоньки потянулись друг к другу, побежали по жилам и нервам, словно язычки пламени. Когда Лена остановилась передохнуть, ей было уже так тепло, словно на лес внезапно обрушилось лето. Но лес был все такой же: белый и холодный. А с девушки градом лил пот, ей было жарко и хотелось всем телом окунуться в снег.Она побежала снова и ощутила, как силы, вроде бы уже растраченные и потерянные навсегда, возвращаются к ней. Дорога сама летела под ноги, и снег казался горячим. Лена то бежала, то шла, то кружилась в танце и играла сама с собой в снежки. Ее охватила буйная радость, и в морозном воздухе далеко разносился ее хохот.Теперь Лена уже не думала, удастся ли ей добраться до ближайшего населенного пункта. Она знала, что удастся. Смущало Лену лишь то, что придется выйти к людям без всякой одежды, но тут же она начинала хохотать над своим ощущением. В конце концов, не так уж мало людей видели ее голой, и смущаться тут нечего.Когда она бежала уже по другой, более широкой и наезженной дороге, распевая во весь голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50