Его поведение было свидетельством его невиновности. Встретившись с Боргом, он выглядел, как кот, объевшийся сметаны, не зная или не подозревая, что все его эмоции написаны у него на физиономии аршинными буквами. Когда Борг спросил, что с ним случилось. Нат отделался шуточками. Борг был вынужден пустить за ним хвост. Через несколько часов Дикштейн стал трахать какую-то девку, которой это так нравилось, что она орала на всю улицу. Вся эта история отдавала такой непосредственностью, что она в самом деле могла быть такой, какой и представала.
У русских тоже есть досье, и они должны, подобно Боргу, предполагать, что Дикштейн неуязвим с точки зрения секса. Но, может быть, они решили, что стоит попробовать. И, может, им повезло.
И снова к Боргу пришло инстинктивное ощущение, что Дикштейна надо выводить из дела. И опять он помедлил. Если бы был другой агент, не Дикштейн, и если бы суть дела была другой… он бы знал, что делать. Но Дикштейн единственный, кому под силу решить эту проблему. У Борга не было иного мнения, что придется следовать намеченной схеме: дождаться, пока Дикштейн окончательно отработает план, а затем отстранит его.
В конце концов, он поручит лондонскому отделению выяснить, что это за женщина, узнать о ней все, что только можно.
Ситуация была более, чем опасной, но ничего больше Борг не мог сделать.
Сигара его окончательно потухла, но он не обращал на неё внимания. Парк полностью опустел. Борг сидел на скамейке, застыв в непривычной для него неподвижности и держа зонтик над головой; он походил на статую, но испытывал смертельное волнение.

С радостями жизни покончено, сказал себе Дикштейн. пора возвращаться к делам.
Войдя в свой номер в десять утра, он припомнил, что не оставил контролек, что для него было просто невероятно. В первый раз за двадцать лет агентурной деятельности, он начисто забыл об элементарных предосторожностях. Стоя в дверном проеме, он оглядывал комнату, ощущая ошеломляющий эффект этого открытия, думая о том потрясении, которое Сузи в нем вызвала.
Пройдя в ванную, он наполнил её горячей водой. Чувства переполняли его так, что ему не хватало дыхания. Сегодня Сузи выходила на работу. Она работала в авиакомпании ВОАС, и на этот раз её обязанности заставляли её облететь чуть ли не вокруг всего земного шара. Она прикидывала, что вернется через двадцать один день, но, может, задержится и подольше. Он же не имел представления, где окажется через три недели, что означало, он не знал, когда снова сможет увидеть её. Но если ему удастся остаться в живых, он увидится с ней.
Лежа в ванне, он постарался прикинуть, как ему провести остаток жизни. Он уже решил, что не хочет больше быть шпионом — но кем же он может быть? Вроде бы перед ним открывались широкие возможности. Он может стать членом кнессета. открыть свое собственное дело или же просто продолжать жить в кибуце и делать лучшее в Израиле вино. Он ощутил прелесть неизвестности, словно ребенок, прикидывающий, что ему подарят на день рождения.
Если удастся остаться в живых, подумал он. Внезапно он понял, как высоки ставки. Он испытал страх перед смертью. До сих пор смерть была чем-то, чего следовало изо всех сил избегать, просто потому, что это полагалось правилами игры, в которой предпочтительнее не проигрывать. А теперь же ему отчаянно хотелось жить: снова спать с Сузи. обустраивать их общий дом, познавать её до мозга костей — какие у неё привычки, что она любит и что ненавидит, какие у неё тайны, что она читает, что она думает о Бетховене, и слушать, как она посапывает во сне.
Он не мог себе позволить потерять жизнь сразу же после, как она спасла его для жизни.
Он вылез из ванны, досуха растерся и переоделся. Он будет жить, только если выиграет эту битву.
Следующим ходом должен стать телефонный звонок. Он решил, что теперь и здесь будет вести себя исключительно осторожно: он отказался от гостиничного телефона и вышел наружу в поисках таксофона.
Погода изменилась. Небо очистилось от облаков, было солнечно и тепло, дождь перестал. Он миновал ближайшую будку и направился к отдаленной: излишняя осторожность не мешает. В телефонном справочнике он нашел лондонское отделение компании «Ллойд» и набрал его номер.
— Компания «Ллойд», доброе утро.
— Я хотел бы получить некоторую информацию об одном судне:
— Вам надо в отделение «Ллойда» «Лондон-пресс» — я вас соединю.
— «Ллойд» — «Лондон-пресс».
— Доброе утро. Мне нужна кое-какая информация об одном судне.
— Какого рода информация? — спросил голос, и в нем, как ему показалось, мелькнула нотка подозрительности.
— Я хотел бы узнать, было ли оно построено в числе других из этой же серии, и если да, то наименования таких же судов, кому они принадлежат и их нынешнее местонахождение. Плюс чертежи, если возможно.
— Боюсь, что в данном случае не можем вам помочь.
У Дикштейна упало сердце.
— Почему же?
— Мы не даем чертежей, этим занимается Регистр «Ллойда» и поставляет их только владельцам.
— Но другая информация? О судах той же серии?
— Ив данном случае не можем вам содействовать.
Дикштейну захотелось ухватить собеседника за глотку.
— Тогда кто же может?
— Мы единственные, кто обладает такой информацией.
— И вы держите её в секрете?
— Мы не можем давать её по телефону.
— Минутку! Вы хотите сказать, что не можете помочь мне по телефону?
— Совершенно верно.
— Но вы сможете, если я напишу вам или явлюсь лично.
— М-м-м… да, эти изыскания не займут много времени, так что вы можете явиться и лично.
— Дайте мне ваш адрес. — Он записал его. — И вы можете сообщить мне все подробности, пока я буду ждать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120