Слова Натана произвели на всех большое впечатление, и ему позволили продолжать.
– Нет ведь никаких проблем! – сказал он. – Вы поймали меня и в любую минуту можете прикончить. Прежде чем стать номерами, вы были израильтянами: гордыми, честными, влюбленными в свою страну идеалистами. Посмотрите, в кого вы превратились? Из сионистских мечтателей сделали профессиональных солдат, стреляющих роботов. Мы возносим у памятников молитвы за наших мертвых. Мы почитаем мертвых больше, чем живых. Мы даем себе клятвы, что никогда больше не будет Масады. И не слышим призывов к миру… Мраморные постаменты сплошь покрыты именами и фамилиями. Там уже нет места для новых надписей! Вас используют люди, для которых вы ничего не значите. В их воспаленных умах возникла мысль о стране, включающей земли, которые нам совершенно не нужны! Но эти люди упорно добиваются своей цели, а мы проливаем ради осуществления их бредовых идей свою кровь.
– Ну хорошо, – подал голос Номер Один. –
Предположим, мы тебя не ликвидируем. Но нам же все равно придется доставить тебя к ним.
– На самом деле, – проговорил Натан немного тише, – меня не очень волнует, что вы со мной сделаете. Меня беспокоит другое: где-то неподалеку находится группа, которой руководит бывший офицер Штази и которая собирается ликвидировать палестинцев, готовых вести с нами переговоры. Гибель этих людей похоронит наш единственный шанс найти общий язык с арабами. Террористы уже в пути – с благословения наших шефов. И угадайте, кого обвинят в этом преступлении? Израиль! Я не знаю, что вам обо мне-нагово-рили и какую причину ликвидации назвали. Но я хочу, чтобы вы поняли одно. – Натан чувствовал, что наступает решающий момент: через пять минут он либо умрет, либо получит такой отряд профессионалов, о каком только можно мечтать. – Сейчас у вас есть шанс по-настоящему послужить своей стране. Помогите мне остановить их. Мы все время будем вместе, так что если вы все-таки решите убить меня, вы сумеете это сделать в любую минуту.
Натан переводил взгляд с одного члена группы на другого. Он чувствовал, что некоторые на его стороне, но ему нужно было заручиться согласием всех. Они получили приказ – и решение нарушить его могло быть только общим и единогласным.
Натан знал: он сделал все, что от него зависело, чтобы убедить их. Теперь, опустив голову, он ждал их ответа.
Внезапно он почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.
– Меня зовут Тамар, и я тебе верю, – услышал Натан девичий голос. – Не сомневаюсь, что также думает большинство из нас.
Номер Четыре дернулся и сделал несколько шагов вперед.
– Первый, останови ее! Это же идиотизм! Что она, черт возьми, вытворяет?!
Номер Один повернулся лицом к своим людям.
– Меня зовут Эли, – сказал он, – и я тоже верю ему. От этой операции с самого начала несло дерьмом… Ладно, ладно, тихо! Вы же знаете, что я прав. И в конце-то концов, что мы, черт побери, теряем? Если он врет, то проживет на несколько часов дольше, только и всего. Связи с Центром у нас сейчас нет, и там считают, что мы выполнили задание. По-моему, стоит рискнуть… Я и так чувствовал себя последним говнюком, собираясь его убить. Первый раз в жизни я не выполню приказа. И с этой минуты не имею больше права командовать вами. Это решение каждый из вас должен принять сам.
Номер Пять облокотился о дверцу черного фургончика.
– Я согласен, – высказал он свое мнение. – Логичнее было бы отвезти его в Израиль и там судить. Почему они так настаивают на ликвидации? – Он повернулся к Натану. – Кстати, меня зовут Эльбаз.
Вскоре все уже склонились над развернутой картой, обсуждая, похоже, свою последнюю операцию. Даже Номер Четыре присоединился к остальным.
– Я с вами не согласен, – пробурчал он себе под нос, – но против вас не пойду. Слишком многое мы пережили вместе… Но с этого типа я глаз не спущу! – свирепо добавил он.
Натан взглянул на него с понимающей улыбкой. Все знали, что за невыполнение приказа им грозит трибунал. Но Натан постарается решить эту проблему и устроить все так, чтобы ребята не пострадали…
Если им удастся ликвидировать террористов, они сдадутся французской полиции как израильская группа, спасшая жизнь делегатам конференции. Обнародование информации о группе не позволит Моссаду тайно расправиться с ее членами, и они вернутся в Израиль как герои, поскольку ни один представитель власти никогда не признается, что собирался закрыть глаза на убийство умеренных палестинцев. Планов, касающихся его собственного будущего, Натан пока не строил. Однако эту партию он должен был разыграть с величайшей осторожностью.

39

3 октября, время: 20.00 – Тель-Авив

На письменном столе Авраама зазвонил телефон. Когда хозяин кабинета поднял трубку, металлический голос сначала поинтересовался его личным кодом, а потом доложил:
– Дело в Париже улажено. Группа рассеялась. Ее члены ждут дальнейших указаний.
Телеэкраны, вмонтированные в противоположную стену, транслировали новости и другие программы из шести стран Европы. Авраам терпеливо ждал. Сообщение Си-Эн-Эн будет первым…

Время: 22.00 (в Париже – 21.00) – Тель-Авив

Авраам замер на своем стуле с высокой спинкой, обтянутом кожей. Орен, который только что вошел, сел рядом с шефом. Оба, остолбенев, вперились в телеэкран, расположенный под самым потолком.
Полицейские автомобили нескончаемым потоком подъезжали к деревенскому особнячку. Оператор с телекамерой почти распластался на земле, а взволнованный голос комментатора звучал под аккомпанемент пулеметных очередей.
Эти же кадры появились на другом экране, потом – на третьем;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108