..
– Не думаю, не знаю. – Т'ангайе явно надоел этот разговор. – Я редко смотрю на небо. Но вчера там этого не было. И для белой луны еще рано.
– Значит, все-таки Карающая. – Похоже, вожаку очень не хотелось верить своим глазам. Не хотелось, но приходилось верить. – Тогда нам нужно быстро найти укрытие. Осталось мало времени.
– Сколько?
– Где-то трое суток.
– Не понимаю этих слов! И зачем они Хранителям?
Зовущая злилась, и у меня мех шевелился на загривке.
– У нас осталось три дня и три ночи, не считая этой.
Вожак ответил так спокойно, будто злая т'ангайя сидела не рядом с ним, а в нескольких днях пути от этого места.
– Тогда почему мы сидим?! Почему не спасаем свои шкуры? – рыкнула Зовущая.
Все встревоженно зашевелились, а глаза Четырехлапого опасно блеснули.
– А куда бежать, знаешь? – тихо спросил вожак. – Скажи, и я побегу за тобой.
– Я не знаю этой земли, – уже спокойнее ответила т'ангайя. – Здесь жили Ипши...
– Спасибо за совет. Пойду, поговорю с ней. Может, она подскажет. Когда-то здесь была Башня, а рядом с ней должно быть убежище.
– Иди, – фыркнула Зовущая. – Может, и подскажет она тебе, если проклятия боится меньше, чем гнева Карающей.
Вожак поговорил с Ипшей. Очень быстро. А потом начался наш бег. И побежали все. Он никого не звал за собой, но... В пустыню он тоже никого не звал.
Мы бежали, а сверху за нами следила зеленая луна, потом – вместе с оранжевой, пока им не надоели глупцы, что бегут от одной смерти к другой.
На землях всех кланов есть старые дороги, ведущие к разрушенным жилищам Хранителей. По этим дорогам не ходят и к развалинам стараются не приближаться. Не все, кто ходил к ним, вернулись, а тот, кто вернулся, стал изменяться. Изменяться внутри, в голове. Кто-то потом стал изгнанником, а кто-то учеником чарутти.
И мы станем искать спасения в таком месте?..
Мы бежали, шли, опять бежали и мало, совсем мало отдыхали. Я заставил Игратоса бежать впереди себя, и когда он падал, я поднимал его, а если он не мог идти – нес его. Он только скрипел зубами и молчал. Я тоже молчал. В эти дни и ночи мы мало говорили и много молчали.
Сезонов тридцать назад я в последний раз брал Игратоса на руки. В тот день я передал его в руки Вождя и сказал то, что полагается по Закону. С того дня жизнь Игратоса принадлежит клану. Клан стал защищать его, кормить, учить и наказывать. В тот день мать Игратоса могла уйти от меня или я от нее. Но мы остались вместе, потом другая Зовущая позвала меня, потом еще одна, и еще... После ритуала вхождения в клан я уходил от них и возвращался к матери Игратоса. Второй раз Зовущей она не стала и позвать меня или другого т'анга не могла, но почему-то мы всегда выбирали друг друга, когда были свободны.

32

Симорли. Воин из клана Котов
Гневная, Карающая, Очищающий огонь, Око смерти... По-разному называют ее. Она приходит редко, остается недолго, а когда уходит, то живые радуются ее уходу, зарывают мертвых, дают быструю смерть больным и долго вспоминают приход Карающей.
Среди наших старейшин есть такой, кто помнит шесть приходов Багровоглазой. Если он дожил до этого дня, то в седьмой раз обманет Око смерти. Старейшины помнят ту пору, когда о приходе Карающей узнавали до того, как она начинала следить за новой добычей, еще до того, как глаза т'анга могли разглядеть Гневную на небе. В те далекие лета разные кланы собирались в убежищах под землей и устраивали праздник, который длился целый ДЕНЬ. Когда приходила ночь, обычная ночь, все т'анги выходили под звезды, чтобы провести Карающую, и праздник Жизни продолжался до рассвета. Говорят, что тогда Карающая была добрее к живущим и карала только совсем уж глупых и неосторожных. Теперь в это трудно поверить, но старейшины говорят, что так оно и было. А праздник Жизни теперь устраивают каждый год на одну ночь и один день в память о той далекой поре.
То была пора Хранителей.
Они не только говорили, когда придет Карающая или когда земля начнет дрожать и трескаться под ногами, они умели строить большие мосты, высокие башни, стены в море, что не давали воде смывать дома на берегу. А еще Хранители строили дороги, и те светились в темноте, но даже в самый жаркий день не обжигали ноги идущих по ним.
А потом все, что построили Хранители, вдруг разрушилось или стало проклятым.
Вот по такой проклятой Дороге мы и бежали с самого утра. Мы вышли к ней после восхода, и наставник первым ступил на Дорогу, а мы... мы не решались идти по древним плитам.
– Что? – спросил он, когда мы остановились.
– Проклятие, – ответила Зовущая за всех нас – Оно падет на того, кто ходит по Дороге.
Наставник посмотрел себе под ноги, притопнул, прислушался к чему-то, а потом сказал:
– И когда оно падет?
– Скоро.
– Раньше, чем до нас доберется Карающая?
– Не знаю.
– А какое же это проклятие? Что такое случится... со мной, например?
– До проклятого доберется Ловчий, поймает в свою сеть и наденет ошейник.
После слов Зовущей мне стало холодно. А наставник только посмотрел на каждого из нас, как прикоснулся.
– Думаю, нам не стоит бояться такого проклятия. Ошейники у нас уже есть, в сетях Ловчих каждый успел побывать, а сами Ловчие прячутся сейчас в укрытиях и не скоро высунутся наружу.
Я восхищался смелостью наставника. (Его прозвище я уже слышал и даже повторил в мыслях, но для меня он все равно наставник и вожак.) Я не смог бы так разговаривать с Зовущей, и взять на себя тяжесть Проклятия, как сделал это он, я тоже не смог бы. Вот бы мне стать похожим на наставника! Ну хоть когда-нибудь...
«Когда ты точно знаешь, что сегодня умрешь, и смерть уже не за спиной, а скалится в лицо, тогда можно сделать такое, чего не делал раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123