– Ну, теперь вы выслушаете меня?
– Что случилось? – хотела спросить Вирджиния, но у нее получилось «Что счиось?»
У Вирджинии было такое ощущение, будто она смотрит на мир сквозь маску. Она слышала, как изо рта у нее с шумом выходит воздух.
– Дворник нашел вас на полу вашего кабинета. – Беверли прищурилась и улыбнулась. – Кажется, вы врезались в свою собственную дверь.
– Я сломала нос? – «Я сомава вос?»
– Нет, хотя расквасили вы его довольно прилично. Вирджиния подняла руку, пытаясь коснуться лица, но Беверли схватила ее за запястье.
– Не прикасайтесь к лицу! – крикнула она. – Вы что, с ума сошли?!
К Вирджинии возвращались воспоминания о том, что случилось с ней предыдущим вечером, и она изо всех сил старалась не верить им. Она постаралась высвободиться из крепко сжимавших ее руку пальцев Беверли.
– Ну, как вы теперь сможете объяснить все то, что с вами произошло? – спросила ее Беверли с горящими глазами. – То, что человек способен разбежаться в комнате размерами восемь на пятнадцать футов до такой скорости, чтобы размозжить себе физиономию о собственную дверь? Ответьте-ка мне.
Вирджиния отвернулась, у нее возникло непреодолимое желание взглянуть в зеркало.
– Этот сукин сын, – пробормотала она, а вышло: «Тот фукин фын».
– Не понимаю ни одного слова из того, что вы говорите, дорогая, – сказала Беверли, глядя на Вирджинию, словно на упрямого ребенка. – Но прошлый раз, когда мы беседовали с вами, как мне помнится, вы все списывали на силу внушения.
– Ублюдок! – прошептала Вирджиния, отвернувшись.
– Ну-с, и что же мы собираемся теперь делать? Вирджиния взглянула на Беверли.
– Я привлеку его к ответственности, – выкрикнула она. – Я донесу на него декану.
– Пекану?
– Декану. – Вирджиния боли не чувствовала, но говорила сильно в нос. – Де-ка-ну.
– И что же вы собираетесь ему сказать? – спросила Беверли, стараясь подавить улыбку. – Что Карсвелл заставил вас врезаться в стену? Что он устроил настоящий ураган в вашей комнате? Что он заставил ваши собственные простыни напасть на вас?
Вирджиния бросила на Беверли злобный взгляд. И злило ее не столько то, что Беверли обходилась с ней как с непослушным ребенком, но прежде всего то, что она сама начинала себя чувствовать таким ребенком, несчастным и попавшим в крайне постыдную ситуацию. Вирджинии захотелось что-нибудь разбить, однако вместо этого она ухватилась за край каталки и крепко его сжала, услышав звук своего громкого и хриплого дыхания. Дышала она через рот.
– Что же, по вашему мнению, я должна сделать?
Беверли широко улыбнулась. Ее лицо осветилось так, словно на него упал луч прожектора, – оно мгновенно утратило постоянно присущий ему болезненный блеск. Глаза радостно засияли. На какое-то мгновение Беверли показалась Вирджинии той самой женщиной, какой, по ее словам, была до того, как страшное горе наложило на нее неизгладимый отпечаток. Вирджиния испугалась, что Беверли придет в голову запеть от радости. Вместо этого Беверли положила руки на плечи Вирджинии. Нижняя губа подрагивала от переполнявших ее чувств. В глазах стояли слезы.
– Хорошо. – Вирджиния похлопала ее по руке. – Все хорошо.
Беверли шмыгнула носом, сделала шаг назад, подняла свою громадную сумку, стоявшую у стены, порылась в ней и выудила оттуда еще один экземпляр истории колдовства Карсвелла. Переплет книги порвался, и из нее выглядывало множество бумажных закладок.
– Полагаю, в тот экземпляр, который я вам оставила, вы так и не заглянули.
Лицо Беверли вновь приобрело нездоровый блеск и привычную одутловатость, и она уставилась на Вирджинию пугающе пристальным взглядом. Вирджиния отрицательно покачала головой.
– Ну а я заглянула. – Беверли открыла книгу там, где лежала одна из закладок, и прижала фолиант к своему обширному лону. – Я знаю эту жуткую книгу почти наизусть, однако не стану утомлять вас подробностями. Главное состоит в том, что вы должны вернуть ему руны, и он должен принять их по своей воле. Вы должны вручить ему их лично сами и на том же физическом объекте, на котором он дал их вам. Я, к примеру, не смогу передать их ему вместо вас. И вообще никто не сможет. Он должен взять их из ваших рук. Вам не удастся переслать их ему по обычной или электронной почте, послать факсом или подсунуть под дверь.
Беверли продолжала объяснения, а Вирджиния впервые за все время поняла, что они находятся в общественном месте. Она бросила взгляд в глубь коридора и увидела медсестру и врача в зеленых халатах, о чем-то беседующих над папкой с бумагами. А за ними разглядела длинную, ярко освещенную комнату, разделенную на несколько частей занавесками, и сквозь шум в голове расслышала нечленораздельное бормотание больничной системы внутреннего оповещения.
– Беверли, – сказала она. – Я вовсе не напугана.
– Что? – переспросила Беверли. – Вы меня слушаете?
– Нет, – ответила Вирджиния. – Я больше не боюсь.
Она поднялась, оттолкнув Беверли. Стоять было тяжело, но, ухватившись за край каталки, Вирджиния смогла удержаться на ногах.
Она находилась в общественном месте с забинтованным носом, громадным бандажом на физиономии, с кровью на свитере и в компании толстой женщины, растерянно взирающей на нее. Но ощущение того, что за ней следят, полностью исчезло. Мимо в инвалидной коляске проехал задыхающийся бледный мужчина; его катил широкоплечий медбрат. Вирджиния наблюдала за ними без малейшего напряжения. Всего несколько часов назад ей отчаянно захотелось бы узнать, почему этот мужчина задыхается, что заставляет его из последних сил ловить воздух ртом. Она была совершенно уверена, что, куда бы ни был устремлен взгляд больного, на себе она почувствовала бы другой взгляд – того, что стояло прямо за ней, внимательно, с алчностью кровожадного хищника всматриваясь ей в спину, в одну точку прямо между напряженными лопатками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57