После некоторого колебания Яков, наконец, решился постучать в дверь. Ведь не мог же он слоняться здесь целую нее. Он нажал на щеколду, и дверь отворилась. При свете луны он увидел две кровати и две колыбели. Мужчина пробормотал что-то, женщина проснулась, заплакал ребенок. Мужчина сердито спросил:
- Кто это там?
- Извините, это я, Яков, отец ребенка... Наступила напряженная тишина. Даже ребенок перестал плакать.
- Боже мой! - воскликнула женщина.
- Вас выпустили из тюрьмы? - спросил мужчина.
- Я сбежал. Я пришел за ребенком. Некоторое время все молчали. Потом женщина сказала:
- Горе мне, как вы возьмете среди ночи такую крошку? Малютку нельзя трогать. Любой ветерок и...
- У меня нет выхода. Я должен сейчас же уходить. Эти злодеи разыскивают меня...
- Засвети огонь! - сказала жена мужу. - Еще придерутся к нам. Поговаривают, что помещик хочет забрать ребенка к себе... Упаси боже, чего только люди не творят!...
- Без разрешения общины я ребенка не отдам, - заявил мужчина. - Община дала его мне, и община пускай заберет. Я не обязан страдать из-за чужих детей...
- За труды я вам заплачу. Вот злотый.
- Речь идет не о трудах...
Женщина накинула на себя платье. Она подошла к печке и стала раздувать тлеющие угли, залегла от них фитилек в плошке. Бледный свет упал на небеленые стены и на закопченный потолок. На двух скамьях - мясной и молочной, стояли горшки и миски. В квашне, накрытой тряпьем, бродило тесто... Повсюду валялись пеленки, мочалки, стоял ушат с помоями, а неподалеку, возле кроватей - ночной горшок. В одной из люлек лежал ребенок постарше - тот, который только что плакал. Теперь он снова уснул. Во второй люльке, накрытой грязной подушкой, Яков увидел своего сына, - крохотного человечка, красного, с большим черепом, без волос, с бледными веками. Древняя печаль покоилась на личике, усталость тяжело больного, как у матери перед агонией. Над бледным носиком, неоформившимся лбом, губами, которые чуть шевелились, витала тайна - неземная, подобная смерти... Якову стало жутко. Его душили слезы. Только теперь до него в полной мере дошло, что у него есть сын. Женщина встала по другую сторону люльки.
- Куда вы денетесь с таким птенцом?
- Все равно, что убить человека, - отозвался муж из постели. Он наполовину лежал, наполовину сидел, в запятнанном талес-котн, и ермолке, покрытой перьями. На бороде и пейсах висели пушинки. В его черных глазах можно было прочесть мужскую разочарованность.
Яков прекрасно знал, что муж и жена правы, во он понимал также, что если не возьмет ребенка сейчас, он его больше никогда в глаза не увидит. Он вспомнил свой сон и слова Сарры и решил покончить с колебаниями.
- Я буду с ним осторожен. Ночь теплая...
- Не так уж тепло. Под утро свежеет...
- Не хочу своего сына отдавать помещику! - вырвалось у Якова.
Стало тихо. На такой довод, видно, ответа не было. Яков положил на стол злотый.
- Это за ваши труды. Я дал бы больше, но у меня все разворовали. Даже домашнюю утварь
- Все знаю, все знаю. Погребальное общество нагрело руки. Думали, что вы уже, упаси Боже, никогда не вернетесь...
- Все тащили кроме нас, - сказал муж, - хватали, что могли... кому не лень...
- Вынули деньги из сенника... Сразу после Иом Кипура...
- Моя мать, царство ей небесное, бывало, говорила: "Не фастай ай не ганвай". Она нас учила, что чужое - священно, - сказала женщина.
- Вот у нас и хорош вид, - отозвался мужчина.
- Куда вы пойдете с такой крошкой? Ну, я лучше не стану спрашивать...
Женщина стала шарить по углам, нашла корзину, постлала в нее тряпье, застиранные пеленки, вложила туда ребенка, накрыла подушкой. Ребенок чуть всплакнул и умолк. Она сказала:
- Ребенка надо кормить грудью. Каждые несколько часов.
- Я кого-нибудь найду.
- Кого? Где? Ох, мама моя! И женщина расплакалась, а потом вдруг спохватилась:
- Подождите, я нацежу немного молока из груди. Где бутылочка?
Муж встал с кровати. Из-под рваной рубахи торчали тонкие ноги, кривые и волосатые. Он нашел и подал жене бутылочку. Одновременно с хозяевами проснулась и домашняя тварь. Потягивалась кошка, из-под печи доносилось кудахтанье курицы. По стенам забегали тараканы. Из щели в полу выглянула мышь Женщина, стоя лицом к стене., цедила из груди молоко.
Но вот она повернулась и подала Якову бутылочку, заткнутую тряпицей. Она показала ему, как вливать ребенку в ротик по капельке так, чтобы он, Боже упаси, не подавился. Яков знал, что рискует ребенком и собой, - ведь с младенцем на руках, если на него нападут, он не сможет защищаться. Но не оставить же ему свою кровинку, единственного сына Сарры среди чужих и врагов! Если ему суждено жить, он выживет!...
Яков поблагодарил мужа и жену еще и еще раз, упомянул о долге, который может оплатить лишь Всевышний. Он вышел среди ночи и направился к лесу, держа путь на Вислу, к парому. Он шел и молился. Потом поднял взор к звездному небу.
- Отец, чего ты хочешь?..
И на уста ему навернулись слова:
- "Отпусти меня, и я чуть окрепну, прежде чем уйти и исчезнуть...".
4.
Луна уже скрылась. В лесу стало темно. Яков шел по лесной тропинке, ступнями, нащупывая дорогу, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, жив ли младенец, кончиком языка он лизнул его лобик - не холодный ли. Яков за свою жизнь пережил немало горя, но никогда еще не страдал так, как в ту ночь. Он столько молился Богу, что губы его распухли. Он всецело отдался провидению, сознавая при этом, что так поступать не следует. Нельзя полагаться на чудеса. Но другого выхода у него не было. Ог переложил свое бремя на Бога. Ничего кроме искры надежды у него более не оставалось.
Яков шагал и ногами будил спящий лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80