Как видишь, не зря я пыхтел. Все бумажки, что с
оставил, благополучно прошли через секретариат. Правда, одну анкету все
же завернули, но это так, мелочь.
Ц Что там еще? Ц пожевав толстыми губами, поинтересовался Петр Романов
ич.
Ц Да так, ерунда. Попросили уточнить биологический вид по общему класси
фикатору.
Скосившись на меня полным печали глазом, Петр Романович спросил:
Ц Уточнил?
Ц А как же, Ц успокоил я. Ц Уже даже обратно заслал.
Ц А это… какой у меня вид?
Ц Нормальный вид. По латыни Ц camelus bactrianus.
Ц «Кэмел» Ц знаю, а что там еще за «анус» такой?
Ц Bactrianus. Это значит «двугорбый».
Ц Поня-а-атно, Ц протянул он, и в его нечеловеческом голосе прозвучала ч
еловеческая грусть.
Ц Чего-то ты, Петр Романович, нынче убитый какой-то, Ц обеспокоился я.
Он какое-то время мялся, не желая признаваться, но затем все же разъяснил:

Ц Давеча опять дочка приводила внучку фотать.
Ц И как внучка? Ц спросил я как можно беззаботнее. Ц Растет?
Ц Растет егоза.
Ц Ну и отлично. Скоро встретитесь, недолго уже осталось. Совсем чуть-чут
ь.
Ц Да-а-а уж, встретимся.
Ц Что-то не так?
Он помолчал, потом тяжело вздохнул и начал плакаться:
Ц Понимаешь, Егор Владимирович, только представлю, как все оно случится,
так просто выворачивает всего наизнанку. Тяжко… Ну сам посуди. Прихожу, з
воню, Люся открывает и… Что скажу? Как объясню? Восемь же лет…
Я пожал плечами:
Ц Объяснишь как-нибудь. Не мальчик.
Ц Не простит.
Ц Куда денется, простит. Ну а не простит, новую жизнь начнешь.
Ц Какую?
Ц Человеческую. Какую же еще.
Ц Не знаю. Ох не знаю. А потом, знаешь что, Егор Владимирович…
Ц Что?
Ц Как буду жить обычной жизнью, зная, что мир не такой, каким его видят нор
мальные люди? Это же невозможно жить так, будто ничего не знаешь.
Ц Первое время будет, конечно, трудновато. А потом привыкнешь и будешь вс
е случившееся вспоминать как жуткий сон. А воспоминание о сне это, доложу
я тебе, Петр Романович, совсем не то, что воспоминание о чем-то реальном. Эт
о терпимо. Это укладывается в голове. Легко укладывается.
Ц Не знаю… Ох не знаю…
Ц А есть иные варианты? Ц спросил я его в лоб.
Ц Думаю, может, ну его все на фиг, Ц выдержав паузу, вдруг огорошил он мен
я. Ц Думаю, может, мне и дальше вот так вот, верблюдом. А, Егор Владимирович?
Как мыслишь?
Ц Поздно. Машина закрутилась.
Ц Ну не знаю…
И на кой мне нужен весь этот геморрой? Ц подумал я, начиная всерьез завод
иться. Хотел пнуть впавшего в сомнения верблюда пыром в плешивый бок и ск
азать что-нибудь увесистое для приведения в чувство, но сдержался.
Ц Ладно, Петр Романович, пора мне.
Ц Бывай.
Ц Новости будут, дам знать.
Ц Угу.
Энтузиазма в его зверином бормотании было ноль, и тут я все-таки не выдерж
ал, сорвался:
Ц Знаешь, Петр Романович, что я скажу? Хорошо устроился Ц вот что я тебе с
кажу. Прикинулся верблюдом, лежишь тут на солнышке, овес жрешь, пиво пьешь
и ни хрена не делаешь. Ма-ла-дец!
Ц Я не прикидывался, Ц вставил он. Хотел еще что-то сказать, но не успел.

Ц Ты мужик или не мужик? Ц спросил я, пытаясь взять его на «слабо». И сам ж
е ответил, подпустив в голос металла: Ц Думаю, мужик. А раз мужик, должен в п
ервую очередь думать о других, а не о себе родном. О себе родном печалиться
настоящему мужику вообще негоже. Последнее дело мужику о себе печалитьс
я. У тебя, Петр Романович, между прочим, жена есть, дочь, внучка, наконец, и ты
за них за всех в ответе. Или мыслишь по-другому? Может, у тебя понятия стали
кривыми, под стать спине?
Ц Да нет, Ц пролепетал Петр Романович.
Ц А раз нет, нечего слюни распускать. Уяснил?
Ц Уяснил.
Ц То-то же. И учти Ц я с тебя просто так не слезу. Я из тебя, урюка, сделаю че
ловека.
Он глянул на меня огромными, влажными от слез глазами и сразу отвернулся.
Я надеялся, что он устыдился. Очень я на это надеялся.
В этот момент к нам подошел фотограф, встал у меня за спиной и, похлопав по
плечу, спросил:
Ц Ты это, мужик, чо?
В его голосе прозвучало непритворное удивление.
Неужели есть что-то странное в разговоре человека с верблюдом? Ц подума
л я.
Не знаю.
По мне, так ничего.
Интересно, а что было бы, если бы мне пришла в голову идея сказать правду? К
ак бы отреагировал фотограф, услышав от меня, что я не человек, а дракон, а в
ерблюд не верблюд, а человек? Сдал бы меня в психушку, услышав правду? Или н
ет?
Надо как-нибудь попробовать.
Потом.
Наводить на дядьку морок я в этот раз не стал Ц Силы не было. Медленно раз
вернулся и поинтересовался в ответ на его недоуменное «чо»:
Ц А ты чо?
Ц Да ничо, Ц пожал плечами он.
Ц Вот и я ничо.
Сунув ему три сотни на корм животным, я двинул навстречу Кике, который как
раз в эту секунду вышел из-за газетного киоска.
Когда устроились на лавке, Кика (который по-прежнему походил фигурой на с
неговика, а лицом Ц на Пола Маккартни, сделавшего подтяжку) распаковал н
оутбук и показал мне две серии фотографий. Первая являлась подробным отч
етом о походе некоего молодого человека спортивного телосложения в бук
мекерскую контору, что расположена под южной трибуной стадиона «Труд». В
торая серия снимков свидетельствовала о том, что в тот же самый день, но чу
ть позже, спортивный юноша посетил еще одну букмекерскую контору. Ту, кот
орая расположена напротив Дома офицеров.
Ц Это не Альбина, Ц внимательно и с интересом просмотрев все фотографи
и, сказал я.
Ц Справедливо подмечено, старичок, Ц усмехнулся Кика.
Ц Кто это?
Ц Миша Полуянов. Ее племянник.
Ц Мишка! Ц не поверил я. Ц Он же еще совсем недавно под стол пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131