Он прошел в студию как был, не снимая верхней одежды, с шикарным букетом розовых роз. Гость опалил подозрительным взором Сергея.— Катенька, — с порога воскликнул Влад, распахивая руки для объятий, — я все обдумал! Я все понял!— О господи! — отшатнулась Вязникова, уворачиваясь от объятий. Она уже представила, что он мог понять и обдумать. Эллочка хитро подмигнула Огареву, прикрывая двери в студию.— Я же тебе говорила, чтобы ты не приходил! — сказала Катя.Влад, который после медицинского обследования растворился, как утренний туман, вдруг на прошлой неделе возник из ниоткуда.Он планомерно изводил Катерину телефонными звонками и признаниями в любви. Иногда обливаясь пьяными слезами, иногда преследуя на небольшом расстоянии. Теперь, набравшись наглости, Влад явился в дом.— Катенька, дорогая! Выслушай меня!Он торопливо плюхнулся на одно колено и протянул Вязниковой цветы.Катя досадливо поморщилась, но цветы приняла, положила их на рабочий столик.— Я тебя выслушаю, но коротко, пожалуйста.— Катя, я все обдумал и понял, что ты просто боишься. Опасаешься, что я окажусь плохим мужем, что нам будет тяжело и мы не справимся. — Пока он говорил, Огарев, не скрывая любопытства, разглядывал отца ребенка. В последний раз он видел его осенью на какой-то семейной вечеринке. Влад ему тогда показался даже ничего. Слегка надменный, но, в общем, свой. — …Но мы должны нести ответственность за наши ошибки…Он так увлекся свой речью, что не заметил, как потемнело лицо Катерины.«Да, приятель, ты выбрал неправильное слово», — подумал Сергей.— Я не хочу, чтобы мой ребенок жил и рос без отца! — с пафосом воскликнул гость.— Да, возможно, — кивнула Вязникова. — Но это ничего не меняет. Этот ребенок мой. И ты не будешь иметь к нему никакого отношения. Биологические функции в расчет не берутся, ты уж извини.Ее губы дергались. Влад только ухудшил положение, пытаясь схватить девушку за руки. Катя вскочила, опрокинув круглый стул, на котором работала, отошла к окну.Сергей тут же воспользовался моментом и встал между ними.— Будет лучше, если ты уйдешь.— А кто ты такой?! — удивился Влад, словно только что увидел Сергея. — Так вот кто будет воспитывать моего сына?! Какой-то позер!Огарев тоскливо вздохнул и сделал полшага назад. Позиция была достаточно удобная, чтобы нанести удар в пах или колено. В случае сближения Влада можно было достаточно легко ухватить за кадык.Гость, видимо, не понимал этого и всячески надувался, стараясь нависнуть над противником. Сергей же стоял расслаблено.На плечо Огареву легла рука Катерины.— Ты его только не убивай, — попросила она равнодушным тоном. — Дурак — он и есть дурак…— Отсюда до двери ровно одна минута. У тебя есть тридцать секунд, — сказал Сергей. — Время пошло.Влад скорчил презрительную гримасу. Но потом, ткнувшись взглядом во что-то за окном, побледнел и выскочил в открытую дверь.Хлопнули тяжелые входные створки.— Чего это он? — удивился Огарев.— Отца в окно увидел… Идиот. — Катя держалась за поясницу.— Тебе плохо?— Не то чтобы… Но сеанс рисования на сегодня придется отложить.Сергей помог ей сесть в кресло.— Тебе надо к моей матери сходить. Здоровая спина не должна так болеть.— Жених, блин! Отца боится, — усмехнулась Катя.— Да ну, забудь. Я полагаю, что он больше не явится.— Утомил меня он, если честно. Актер. Сам себе врет…Они не заметили, как отворилась дверь и в дом вошли Александр и Вика.Вязников обзавелся за свою жизнь довольно богатым опытом, но вид собственной дочери, находящейся на третьем месяце беременности, у которой в ногах сидит сын хорошего соседа, привел его в замешательство.«Ни фига себе! Пока они там что-то рисовали, я, кажется, что-то упустил», — подумал он.— Всем привет!Сын Огарева, ничуть не смущаясь, с искренней улыбкой ответил:— Добрый вечер!— Где были? — спросила Катя.— Относили эскиз медальона в мастерскую.— Какого медальона?— Ну, как же, — развела руками Вика. — Медальона прабабки! Елена Александровна, так или иначе, скоро прабабкой станет!Катя вдруг смутилась.— Что у вас тут было-происходило? — спросил Александр, присаживаясь на стул. — Здоровье не беспокоит? Что-то ты бледная.От объяснений Катю избавил телефонный звонок.— Вот досада, — крякнул Вязников и пошел в прихожую за мобильным, оставленным в одежде.Звонил Миша Полянский.— Приезжай, — коротко сказал Полянский. — На мою контору совершили налет.— Хорошо, скоро буду. — Александр отключился и обратился к жене: — Я сейчас к Мише. А ты на всякий случай прими меры безопасности.— Случилось что?— Вроде того. У Мишки проблемы.— Я с вами, — напросился Сергей. — Вдруг пригожусь.Александр махнул рукой в сторону выхода. Мужчины торопливо оделись и вышли за дверь.
— Как продвигается картина? — спросил Вязников у Сергея.— Не знаю! — Огарев немного удивленно дернул плечами.— Как не знаешь? — не понял Александр.«Неужели ему даже не интересно, что она рисует?»— Катя не подпускает к мольберту. Помешаешь, говорит.«Хитро», — подумал Вязников, но вслух сказал:— Да она просто трусит тебе ее показать.Губы Вязникова против воли разошлись в улыбке.Все молодые люди двигаются в любви на ощупь. С высоты возраста их недомолвки, взгляды украдкой, страхи и надежды кажутся наивными и чуть-чуть смешными.До города они доехали, размышляя каждый о своем. Вязников тревожился за Полянского, а Сергей пытался разобраться в себе.Миша ждал их на улице. Его контора находилась на перекрестке Невского и Фонтанки в помещении, где раньше располагалось кафе «Чижик-Пыжик». В свое время там подавали изумительного запеченного судака с картофелем. Сейчас они процветали в более просторном месте — за Домом Книги, не так давно вновь вернувшимся в особняк Зингера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92