Очередной виток повального увлечения общечеловеческими ценностями сильно видоизменил произведение. Один из главных героев превратился в гея, другой неожиданно почернел кожей. Шестидесятивосьмилетний режиссер, снявший в свое время Толкиновскую сагу, растянул «Хроники» на пять серий, по четыре часа в каждой.После этого кино окончательно утратило смысловую нагрузку. Только недавно, в последние три года, на экраны вышло несколько проектов, где ведущими стали живые актеры, их чувства, эмоции. Критики снова заговорили о возрождении российского кинематографа.И вот кто-то из режиссеров замахнулся на эпос.— А слабо в кино сходить? — спросил Вязников у присутствующих.— А почему бы и нет? — сказала Лариса. — Только на какой фильм?— Да вот дети говорят, что вышли «Хроники Амбера»…— Да-да, — подал голос Михаил, — я видел рекламу.— А действительно, давайте сходим! — обрадовалась Виктория.— Только вот гложут меня сомнения относительно качества… — сморщился Полянский.— Ну, хуже Эммы Уотсон в роли Дары никого быть не может, — замахала руками Лариса. — А вспомните Бренда!— Том Фелтон? Ужас, ужас… Хотя старичок Элайжа Вуд был в роли Корвина недурен…— А любовная линия Кейн — Джулиан? Помните, эти восторги в прессе? «Олицетворение вечной любви двух стихий. Воды и земли. Бесконечного моря и бескрайних лесов».— Да, действительно, — согласился Вязников. — Пожалуй, стоит сходить. Надо дать нашему кинематографу шанс.Он повернулся к молодежи:— Эллочка, а негры в списке актеров имеются?— Нет, кажется. По крайней мере, если и есть, то с русскими именами. Про гомосексуалистов ничего сказать не могу. Но в рекламке не заявлено таких… прорывов.— А в главной роли кто? — поинтересовался Игорь.— Кто-то совсем новый, неизвестный. Режиссерская работа Петра Кончаловского.— Ну, слава богу, что не Степана Михалкова. Он бы на роль Оберона вытащил старика-отца. Сколько раз уже было…— Да, и сколько можно? — поддержал Вязников. — До сих пор с ужасом вспоминаю сериал «Княжеский Пир». Никита Михалков в роли Владимира Красно Солнышко. Старику уже на покой пора, бенефисы рубить и правнуков нянчить, а все туда же…— В общем, — резюмировал Морозов, — надо сходить! Решено?— Решено! — воскликнули все одновременно и подняли бокалы. Звон стекла и звук входного гонга слились воедино.Лида встрепенулась:— Я открою, — и выскочила в прихожую. Толкнув плечом тяжелую дубовую дверь, Лида отпрянула. На пороге стоял Иван Иванович, воротник его дорогого зимнего пальто был чуть припорошен снегом. Он походил на дородного боярина, с зычным басом, лохматыми бровями, пахнущий дорогим одеколоном. Синий татуированный перстень на пальце теперь прикрывался настоящим золотым. Увидев ее, мужчина заворочался на месте и утробно заворчал:— Привет, шкодница.Лида с неприличным для взрослой женщины визгом бросилась к нему на шею. Иван Иванович для нее был почти как крестный отец.Юрий Морозов и Алексей Вязников были очень дружны с Иваном Ивановичем. Они никогда не скрывали своего знакомства от детей, но и никогда не говорили, чем он занимается и где работает. Однако в детстве среди взрослых Лида неоднократно слышала фразу, что если припрет, то Иван Иванович поможет. А в бане дети часто тайком рассматривали татуированную спину гостя.— Проезжал мимо, подумал, дай заскочу, — пробасил Иван Иванович, входя в гостиную.— Сколько лет, сколько зим! — Александр поднялся с кресла, протягивая руку.«Ну-ну, — с усмешкой подумала Лида, ставя на стол дополнительную посуду. — Хитрый лис! О том, что ты приедешь, знала вся округа».Ивану Ивановичу налили рюмочку. Он сказал тост, сдвинули бокалы, выпили. Разговор пошел по укатанной вежливостью дорожке. Лида, сидевшая рядом с мужем, рассеянно следила за разговором. Ее взгляд остановился на тесном кругу молодежи.Все о чем-то беседовали, кажется, они так и не ушли от темы «Хроник», и только старшие, Сергей с Катериной, остались при своих интересах. Огарев молча поставил свою бутылку с квасом на журнальный столик и подсел поближе к Катерине.— Что-то ты сегодня неактивная.— Я не в образе, — лениво усмехнулась Катя. У нее было странное настроение. Мелкие детали настойчиво бросались в глаза. Вот и сейчас она с любопытством, граничащим с невоспитанностью, разглядывала глаза Сергея.«Надо же, — подумала она, — я ведь его знаю как облупленного. Вместе в одной песочнице играли. А глаза словно только сейчас по-настоящему увидела».— Хочу написать твой портрет, — неожиданно даже для себя сказала Катя.Сергей очень спокойно спросил:— Почему?— Глаза у тебя особенные, — честно призналась Катерина.— Только сейчас заметила?Они смущенно замолчали. Каким-то особенным смущением наполнилась тишина между ними.— А что это ты сегодня такая щедрая? — Сергей прокашлялся. — Портрет предлагаешь написать. Раньше за тобой таких грехов не водилось— Все течет, все меняется. Вот и я тоже в силу обстоятельств меняюсь. — Катя спрятала глаза за стаканом с соком.— Это что же за обстоятельства, которые тебя так скрутили?Она поколебалась минуту, но поняла, что шила в мешке не утаишь.— Беременная я, вот и колбасит, — шутливо сказала Катя, понизив тон почти до шепота.— Ну ты, мать, даешь! — сразу же приняв ее слова на веру, выдохнул от удивления Сергей.— В том-то все и дело, что мать…Они помолчали. Сергей не задавал лишних вопросов, и Катя была ему за это благодарна.— Потом я тебе как-нибудь расскажу. Что и как… Не сейчас. Хорошо? — прошептала она.— Договорились, — кивнул младший Огарев.Они, не сговариваясь, одновременно приблизились к Эллочке, которая, чуть не захлебываясь, расписывала какие-то свои особенные восемнадцатилетние новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92