Остро пахло дымом и чем-то еще.— Что за ерунда? — прошептал Морозов, останавливаясь. — Когда вы сюда пришли, тоже так было?Ефрейтор молчал.— Эй! — Юра обернулся. — Носик, твою мать, когда вы сюда пришли…— Все то же самое, товарищ капитан. Только запаха не было. Мясом не пахло. — Ефрейтор, повинуясь какому-то внутреннему позыву, присвоил Морозову звание капитана. Вероятно, такая картина мира более всего устраивала Александра.Вязников понял, чем пах дым, заметными струйками плывущий под потолком. Понял и с трудом подавил рвотный позыв. В помещениях царил плотный запах жарящегося мяса. Отбивная.Юра поиграл желваками и буркнул:— Пошли живее. Эти суки сейчас ни черта не услышат… Они жрут. Счастлив твой бог, ефрейтор.Однако жрали далеко не все.Когда до главного зала оставалось всего несколько шагов, из темноты бокового прохода, словно чертик из табакерки, выскочил кто-то черный, косматый. В воздухе мелькнули скрюченные пальцы вытянутых рук. Взгляд зацепился за грязные, в черных разводах, костлявые локти, неестественно вывернутые наружу.Существо метило Морозову в спину. Но за мгновение до броска Юра заметил движение краем глаза и сделал лишний шаг вперед. Вязников вскинул автомат, но чуть-чуть протянул с выстрелом, а через секунду стрелять было уже поздно.Ногти зло царапнули по камуфляжу Морозова, промахиваясь. Существо нагнулось, становясь на четвереньки. Юра изогнулся по-звериному и наотмашь ударил железом автомата нападавшему в спину. Почти не глядя, наугад. Тварь воткнулась лицом в бетон стены и медленно сползла по нему на пол. Вязников взял на мушку темный провал коридора. Но там было пусто. Справа чернела маленькая, похожая на гроб комнатушка.— Баба, — прошептал Морозов.Алексей обернулся. Юра разглядывал лицо напавшей на него женщины.— Старуха.Женщина была голой. Дико смотрелись обвисшие, исхудалые груди, выкрашенные в черный цвет, грязное перекошенное лицо с кривым провалом рта.— Готова? — спросил Вязников.— Ну да, много ли ей надо?.. Попал, скорее всего, в позвоночник.Алексей покосился через плечо. Солдат Носик дробно и часто дрожал, автомат в его руках ходил ходуном, зубы мелко постукивали.— Ствол в сторону, — негромко скомандовал Вязников. — И вообще, за тылами смотри…Парнишка коротко, испуганно кивнул и отвернулся.— Странно, что она молчала. — Морозов попытался стволом раздвинуть старухе рот. — Когда нападают, обычно кричат…— Я тебя очень прошу… — Алексей прижал автомат к груди. — Давай эту проблему оставим на потом. И вообще, тот факт, что у нее нет языка, лучше оставить в стороне. Наш юный друг наверняка обладает слабым желудком. Мне не хочется делать это грязное дело еще более грязным.Юра пожал плечами.Из-за поворота доносилось шипение масла.Уже совсем близко.Морозов двинулся дальше. Алексей переступил через раскинутые ноги старухи и проследил, чтобы ефрейтор не споткнулся, Носик старательно отворачивался от трупа. Парнишке было очень трудно идти, опираясь на здоровую ногу, он плечом подпирал стены подвала.Когда они вошли в зал, никто не обратил на них внимания. Только Морозов, встретившись глазами с молодой девушкой, приложил палец к губам. Она выделялась ярким пятном среди серо-черной массы тел, что сидели, лежали и двигались вокруг небольшого костерка. Над чадным, красным пламенем на двух кирпичах была установлена большая сковорода, где среди пузырящегося масла плавало мясо. Взгляды людей, а их было не меньше десятка, были прикованы к еде. Кто-то сглатывал слюну, ежесекундно утирая сухие губы, кто-то едва заметно покачивался из стороны в сторону, какой-то мужчина, сидя на корточках, ожесточенно дрочил. Жуткой карикатурой среди общего кошмара торчал ослепительно белый поварской колпак на крепком мужике, хозяйничавшем у костра.— Дьявольский шабаш, где мерзкие хари… — пробормотал Юра.Вязников толкнул его в бок и кивнул куда-то в угол.Присмотревшись, Морозов понял, что перед ним лежат остатки тела горбуна, о котором говорил ефрейтор. Покосившись в сторону, Юра увидел, что Носик держится на последнем дыхании, борясь с тошнотой.Алексей передернул затвор. Ефрейтора вывернуло наизнанку.— Начинается, — пробормотал Юра и, прокашлявшись, сказал громко: — Мы берем подругу и уходим. Есть возражения?Пятнадцать пар глаз уставились на него. От этих взглядов на душе сделалось тошно. Морозов почувствовал себя как на прилавке мясника, где к каждой части твоего тела уже прилеплен ярлычок с ценой.— Проходи, садись, — ответил хриплый голос повара. — Гостем будешь.Здоровенный мужик что-то делал руками перед собой. Разглядеть было невозможно, мешала спина. Вязников несколькими медленными шагами отошел в сторону, чтобы видеть руки главаря. То, что это существо является главным в этом аду, было ясно сразу.— Как бы мне твое гостеприимство боком не вышло, — ответил Морозов. — Мы берем бабу и уходим. Не делаешь резких движений, остаешься живой. Что непонятно?— Все понятно.— Возражения?— Нет возражений. Кого брать будешь? — Повар не поворачивался. Алексей никак не мог увидеть его руки. Какая-то мерзкая образина, кажется тот самый остервенелый онанист, мешала подойти достаточно близко. Уродец скалился, прерывисто сопел, периодически хватая себя за эрегированный орган. Алексей понял, что первую пулю, по любому, получит именно этот дрочила. А там уж как пойдет. Главное — девчонку не зацепить. Ее надо отвести с линии огня, а потом… Было ясно, что Юра тянет время, старается до последнего оттянуть миг расправы. Никто не собирался кончать дело миром. Это было понятно и тем, кто пришел, и тем, кто сидел около костра, пожирая тело бывшего товарища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92