— Ну, мутации. Радиация.— Это же не урановые шахты, какая радиация.— Ну, может быть, химия… — Голос Лени звучал все неувереннее.— Тогда на улице собаки вообще размером со слона должны быть. Представляешь, сколько всякой дряни из автомобилей на почву идет? Дожди всякие кислотные…— Собаки, они как крысы не плодятся.— Не плодятся, но до каких-нибудь мушек-дрозофил и крысам далеко. А ничего особенного я не заметил. Так что бред, выкинь из головы.— Но видели же!— Вот когда ты сам увидишь, тогда будешь рассуждать. И то, сначала проверь, не показалось ли.— Может, отъелись? — выдал свой последний козырь Свердлов.— На чем? Это что, овощная база?— Ну да… правильно. — Леня замолчал, а Морозову снова послышалось что-то сзади — то ли писк, то ли характерный шум рации.«Черт. Пусть только что-нибудь еще раз плюхнет, всех уложу мордами в шпалы, а сам пойду с майором, на крыс гляну. А то, может быть, верно, они там размером с собаку. Или больше».Но в этот момент Верещагин впереди подал команду остановиться.— Фонари погасить. Двое вперед. Доложить обстановку на станции.Лесницкий и Борисов перебежками ушли в темноту. Эти двое первыми освоились под землей, двигались легко, быстро.Тянулись минуты ожидания.— А может, из канализации забегают? — осторожно поинтересовался Свердлов.— Кто?— Крысы…Юра наградил его таким взглядом, что молодой замолк.«Мандражит слишком, — подумал Морозов. — Потому и языком треплет. Присмотреть бы за ним. Если заварушка начнется».Из темноты вынырнул Лесницкий.— На платформе человек.— Один? — спросил Верещагин.— Один.— Одет как?— Ни черта не разглядеть, товарищ майор. Кажется, в гражданское. Типа плащ, что ли. И чемодан при нем.— Еще кто-нибудь есть?— Не заметили.— Вот именно, — процедил майор. — Не заметили. Должно быть сопровождение. Вернись, перепроверь.Лесницкий снова нырнул в темноту коридора, как в черную воду.— Как думаешь, он, — прошептал Свердлов, кивнув в сторону майора, — нас отсюда вытащит?Юра сморщился:— Сами выйдем, не дергайся. Не в этом дело.— А в чем?— Если б я знал. Как зверюга, чувствую. Вроде бы… затевается что-то. Варится. Вот-вот через край ливанет. А понять, что к чему, не могу.— Почему?— Информации нет. А обрабатывать то, что через газеты просачивается, или слухи не умею. Впрочем, что газеты, что слухи, сейчас один черт. Все одинаково. Было.— Как считаешь, будет еще как раньше?Леня Свердлов был из семьи, принимающей любые нововведения в штыки. Наслушавшись за годы перестройки о том, «как было раньше», до тошноты, Леня стремился выяснить теперь для себя, чего же он лично от жизни хочет. И когда генералы все-таки решили навести порядок, так, как они сами его понимали, Свердлов радостно принял участие в гражданских беспорядках, ненавидя перестроечный бардак уже за то, что всю свою юность был вынужден слушать о том старом времени, которое никогда не вернется и где было так хорошо. Однако теперь, когда вокруг были только черные стены, состоящие из темноты и камня, единственное, за что могло уцепиться его с трудом удерживающее равновесие сознание, было понятие «так, как раньше». Мифическая Золотая Эпоха, где икра, осетрина и водка по рублю. Свердлову хотелось знать, что, если он ляжет на этих потеющих влагой рельсах, его родители или чьи-нибудь другие родители увидят возвращение Того Времени. Никому не хочется умирать зря.— Не будет, — жестко сказал Морозов. — Так уже не будет.— А как же?..— Как сделаем. Так и будет. Понимаешь?Ленька часто закивал. Понял, мол, все понял. Наконец вернулся Лесницкий.— Есть сопровождение, трое. В камуфле. По виду военные.— Хорошо. Пошли. Я впереди, вы сзади, отстаньте шага на три.Верещагин пошел вперед.Вскоре впереди замерцал свет. На станции работало несколько слабеньких прожекторов на треногах. В желтоватом свете люди выглядели карликами с огромными, плоскими тенями. Майор уже переговаривался о чем-то с людьми в форме. На краю платформы сидел Борисов. Он дернул Юрия за рукав:— Прикинь, эти ребята сюда спустились сверху, на канатах или что-то вроде того. Сначала этот сидел один, с чемоданом. А потом трое как плюхнутся вниз. Натурально, пауки.Морозов присмотрелся: куда-то вверх вели довольно тонкие черные веревки с какими-то явно альпинистскими приспособлениями. То ли эта станция не имела эскалаторов, то ли пути к ним были отрезаны.— Тут лифты, — прошептал всезнающий Дороф. — Но, похоже, не работают. Соображаете, где мы?— Где? — спросил Свердлов.Вместо ответа Лева мазнул по стене фонарем. «Лубянка», — прочитал Морозов.— Чуете, где подвалы ЧК находятся? — ухмыльнулся Лев.— Бред! Какое, на фиг, ЧК, когда метро построили, а когда Чрезвычайный Комитет был?— Шучу я, шучу, — отмахнулся Дороф. — Эта линия вообще свежатиной отдает. Ее совсем недавно клепали.— С чего ты взял?— Умейте, в самом деле, читать газеты между строк. Полезно.— Привал! — крикнул Верещагин.Морозов повернулся и успел заметить, как исчезают в потолочной темени три фигуры в камуфляже. Вскоре за ними втянулись и веревки.Группа ополченцев выбралась на перрон. Эта станция была уже чуточку другой. На два пути. С обеих сторон платформы расходились коридоры. Никаких следов эскалаторов и лестниц заметно не было. Только в центре железные опоры с решетками, видимо фермы для лифтов.Человек, которого ополченцам, видимо, надлежало встретить, о чем-то беседовал с майором.Морозову он показался знакомым. То ли по телевизору мелькала эта пышная седая шевелюра и крупное, грубо слепленное лицо, то ли в газетах. А может быть, и там, и там. Юрий вспомнить не мог. Медвежья фигура в длинном плаще возвышалась над Верещагиным, что-то втолковывала, по-деловому, привычно тыкая вперед ладонью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92