Надсадно скрипнуло кресло.
У дверей, привалившись к косяку, действительно стоял человек. В черной маске с прорезью для глаз.
«Ограбление! — мелькнула дурная мысль. Потом стрельнула другая, еще дурнее: — Маски-шоу!»
В комнату вошел еще один в точно такой же маске.
— Константин Орлов, — обратился вошедший к Косте. — Прошу вас, без лишнего шума, соберите свои документы и следуйте за нами.
— Кто вы такие?
— И без лишних вопросов. Пожалуйста, — говоривший ткнул того, что стоял у косяка. — Помоги гражданину Орлову собрать документы.
В неведомо откуда взявшуюся сумку полетели черновики, папки с документами, дискеты, лазерные диски, все, что было на столе.
— Собираемся, собираемся, — повторил человек в маске. — Или вам тоже надо помочь?
«Бить будут», — понял Костя, чувствуя, как в желудке становится пусто и как противно начинают подрагивать колени.
Получать по морде не хотелось откровенно. Человек мирный и не спортивный, Константин никогда не был «героем боевиков», более того, никогда себя к ним не причислял. Даже в детстве, даже в смелых мечтаниях. Он не боялся смерти, как, наверное, любой философ, И вполне мог себе представить ситуацию, когда придется отдать жизнь или серьезно пострадать, например за Идею.
Но получать по морде от двух громил в масках не хотелось совсем.
«А выбор невеликий, — неожиданно спокойно подумал Костя. — Тем более что бить все равно будут. Если свои, то просто так, а если чужие, то за дело. Хотя есть призрачный шанс прорваться к тем, которые совсем свои, и залечь где-нибудь. Потом Толокошину звонить…»
Все это мелькнуло в его голове за тот краткий момент, когда человек в маске сделал шаг вперед. От двери к рабочему столу. К нему, к Константину…
Орлов с неожиданной для тучного бородатого дядьки легкостью вскочил, толкнул всем весом парня с сумкой и кинулся, склонив голову, как бык на родео, к выходу.
Мужик в маске не отошел, как рассчитывал Костя. Но и ударить в голову не сумел. Константин тараном врезался в громилу, впечатав его в стену.
На этом бой закончился. Крепкие руки вцепились в локти, в суставах противно хрустнуло и стянуло болью.
— Совсем охерел, боров! — задавленно прохрипел человек в маске и сделал движение ногой. Перед глазами полыхнуло разноцветной радугой.
Константин охнул и опрокинулся.
— Я тебе сейчас объясню, сука, я тебя научу родину любить. — Над Орловым склонилась черная тень.
Затем в коридоре грохнуло. В комнату ворвались дым и облако пыли.
— Бежим…
Двое в масках заметались.
— Всем лежать, работает ОМОН!
Выстрел. Звон стекол.
Потом гулкий топот сапог. Молчаливая пауза.
— Гхм. — Кто-то прочистил горло над Костей. — Константин? Вы живы?
— А вы кто? — поинтересовался в темноту Орлов.
— Капитан Еременко. ФСБ.
— А почему кричали про ОМОН? — спросил Костя, не открывая глаз. Чьи-то руки помогли ему сесть. Чей-то спокойный, вежливый голос произнес:
— Не открывайте глаз, пожалуйста. Нужно обработать…
— Ну, не кричать же: «Всем лежать, работает Федеральная служба безопасности»… ответил капитан Еременко. — Лучше пусть ОМОН. Хотя этим товарищам уже все равно.
— А кто это был?
— Пока не знаю. Тем более… — Капитан вздохнул. Перед глазами Константина плавали цветные круги. Блажная ватка мягко касалась лица. — Тем более что взять их не удалось.
— Убежали?
— В некотором смысле. Вы ведь на седьмом этаже живете?
Орлов вспомнил звон стекол.
— Ну да.
— И почему люди не летают как птицы? — грустно спросил Еременко. — Потому что отрастили большие ягодицы…
Спустя полчаса Костя сидел в кабинете у Толокошина. Тот наливал другу коньяк и сочувственно рассматривал его распухшую физиономию.
— Да, философ, вид у тебя… Как у Шарапова.
— Ну, все лучше, чем у тех, которые на меня напали.
— Ты так говоришь, будто сам их в окно выкинул.
— Хм. — Константин хлопнул рюмашку. — Я способствовал. Кто это был?
— Ну. — Толокошин пожал плечами. — Кто-кто?.. Враги Родины. Вероятно.
— Слушай, это я конспиролог, а не ты.
— А тут без всякой конспирологии ясно. Обыкновенные, можно сказать, пошлейшие, судя по исполнению, шпионские страсти, — сказал Толокошин, отправляя в рот лимончик. — Вот так-то.
— А вы откуда узнали, что ко мне пришли?
— Ну, ты даешь! А служба наружного наблюдения, по-твоему, что делает? Лаптем щи хлебает?
— Значит, следите?!
— Так ведь ты не просто вольный художник. Ты теперь на государство работаешь! Уж извини.
Орлов вздохнул и опрокинул еще одну рюмочку.
— Ты вообще кроме коньяка что-нибудь употребляешь?
— Нет. — Толокошин покачал головой. — Желудок не принимает. И коньяк, собственно, не всякий.
Костя вздохнул:
— Как я с такой мордой появлюсь перед курсантами?
— По-моему, — Толокошин немного помедлил и, налив еще одну рюмашку, убрал бутылку, — очень хорошо появишься. Так, знаешь, антуражно получается. Они там все люди, как я посмотрел, со странностями. Так что твой вид никого сильно не смутит, полагаю.
Он помолчал и добавил уже более серьезно:
— А пожить тебе придется, до запуска проекта, на государственной квартире.
Глава 23
Из текста «Россия в говне»:
«Банковский кризис еще раз это доказал. Посмотри, Таня, сама. И хватит постоянно называть меня говном! Сам я не говно Настоящее говно лежит вокруг. Политика — говно. Промышленность — говно. Говно и сельское хозяйство».
— Чего-то я не понимаю, — в очередной раз пробормотал Платон, выходя в коридор и приникая к широкому окну. — Ну, не понимаю я.
— Да ладно тебе, — сказал Иванов, становясь рядом. — Мало ли что тут не так.
— Нет, тут за любой безумной идеей есть определенная логика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115