— Почему Чечня? Почему детская? Дети. Детеныши. Чечня. Горы. Аулы. Тейпы. Бандиты. Автоматы. Смерть. Мины. Инвалиды. Больницы. Доктора… Что-то меня унесло. Начнем все-таки с детей. Итак.
Тут словно что-то щелкнуло внутри.
— А ведь я уже что-то про них… Дети. Дети — это солдаты. Солдаты армии детства. Армии развития. Их цель — познавать мир. Осваивать новые территории. Дети — солдаты. Они борются с миром взрослых, хватаясь друг за друга, окружая себя круговой порукой. Дети проигрывают. Они теряют бойцов. Но находят их снова, вводят в свой круг. Но не взрослых, потому что у взрослых свой клак, свои связи… Стоп! Теперь Чечня. Там было что-то… Э…. Горы. Бандиты. Общечеловеки… Тьфу! Еще бы правозащитников вспомнил.
Орлов сделал большой глоток холодного кофе, сморщился от отвращения.
— Тейпы!!!
Он вскочил, добежал до кухни, бросил кружку в раковину и снова побежал к компьютеру.
«При этом совершенно необходимо создать организацию, построенную по корпоративному принципу. Внутри этой структуры деньги не должны иметь никакой ценности. Нищенская зарплата будет компенсироваться продуктовыми пайками, казенными квартирами, автомобилями, красивой формой, набором льгот и свобод. Западное капиталистическое изобретение — корпорации — мы должны использовать на пользу себе.
Любое подозрение в коммерческой деятельности должно расследоваться. Виновные — строго наказываться. Для чего было бы крайне желательно создать несколько специальных зон с особо жестким режимом.
Особое внимание необходимо уделять национальному вопросу. Это самый тонкий и опасный момент программы. В условиях, когда главенствующей идеей является всеобщее национальное равенство, должно производить отбор при принятии на работу с особой тщательностью. Поскольку новая организация будет представлять собой закрытое общество, то и привлечение в него людей, в национальной традиции которых есть мощная клановость, семейственность, крайне нежелательно. Совершенно понятно, что интересы семейного или национального клана будут перевешивать, и вместо сплоченных рядов мы получим кумовство, разброд и шатание, погубившие не одну организацию. То есть, говоря открыто, в новую структуру должна быть закрыта дорога всем национальностям Кавказа и Закавказья, Азии и Ближнего Востока. А также всем представителям…»
Орлов набрал «евр…», поморщился и, чтобы не делать лишних уточнений, написал:
«А также всем представителям семитских племен, без исключения. Фактически в новую структуру должны входить только представители славянских народов, проживающие на территории России.
В перспективе желательно также и создание внутренней партии.
Полагаю, что такое построение вполне приемлемо и для других силовых организаций. Армия и т.п.».
Поставив точку, Константин потянулся так, что любимое кресло тяжело закряхтело.
— Теперь, пожалуй, можно и покушать!
Он поставил скачиваться в «Palm» свежие новости и направился на кухню.
Алкоголики наверху снова зашевелились. Но теперь уже мирно. Муж басом тянул что-то вроде «Хазбулат удалооой, что ж ты брооосил…», а жена писклявым, как у Витаса, дискантом выводили про коня.
— Эко вас с утра засосало, — прокомментировал Костя, выкладывая на сковородку нарезанный кольцами лучок вместе с кусочками колбаски. Аккуратно перемешивая все это до состояния золотистой обжарки, Константин думал, что соседи сверху не такие уж плохие люди. Просто их состояние счастья резко контрастировало с общепринятым. Для этих людей было действительно важно, чтобы имелись деньжата на бутылку и на нехитрую закусь. Все остальное виделось им малозначительным. Детей «синяки» не имели, что, вероятно, было не так уж и плохо. Финансирование находили, честно подрабатывая от случая к случаю. Скандалы… Так у кого их не бывает? А то, что своими воплями соседи частенько будили весь дом, так претензии надо было выставлять строителям, добросовестно запалившим всю звукоизоляцию. Зато алкаши честно делились своим счастьем, выражавшимся в «Хазбулат удалооой…», со всеми. И смущенно извинялись после каждого «орева».
Костя разбил в сковородку три яйца. По квартире начал расползаться вкусный аромат готовящейся яичницы.
— Что ж ты брооосил коняяя… — подпевал Орлов, вытаскивая из холодильника баночку с маринованными огурчиками.
К тому времени, как поджарилась яичница, новости уже закачались в «Palm».
Глава 8
Из сообщений прессы:
«Группа правозащитников требует от правительства сурового наказания для тех, кто развязал травлю бизнесмена Липинского».
«Очередной виток вооруженного конфликта в Чечне. Бандформирования покупают оружие у федеральных войск».
«Возможно ли развитие крупного бизнеса в России? До какого предела будет проходить усиление вертикали власти?»
«Результаты приватизации: пересмотр или — ?»
На потолке было написано: «За систематические нарушения внутреннего распорядка, пренебрежение служебными функциями и действия, несовместимые с должностью…»
Какая сволочь написала эти слова на потолке, Иванов сказать не мог. Он лежал около стола на кухне. Шевелиться не хотелось. Да и возжелай Сергей подняться на ноги, вряд ли это у него вышло бы. От выпитого страшно кружилась голова, пол, стены и потолок вертелись, перемешивались в цветную карусель. Пустые бутылки перекатывались от одного угла к другому. Только мерзкая надпись не желала убираться с белоснежного потолка.
— Суки… — промычал Сергей. — Суууки…
Желудок судорожно дергался, сокращался, желая освободиться от заполнившей его отравы. Но желаемая рвота не приходила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115