Но щенок, кажется, наконец успокоился. Прислушавшись к его ровному дыханию, Гринц понял, что его любимец заснул. Мальчик снова сунул щенка себе под рубашку, так чтобы он находился между его спиной и досками бочки, в месте, наиболее недоступном для крыс. Вспомнив о собственном голоде, мальчик вытащил из кармана помятый кусок сыра и в мгновение ока проглотил его. Потом он попытался устроиться поудобнее, а когда ему это с грехом пополам удалось, решил, что пора заснуть. Утром будет светлее, и он получше осмотрит помещение…
Мальчик проснулся от собственного крика. Ему снился кошмарный сон. Он видел сломанные ворота и горящее складское помещение. Люди с воплями бежали кто куда. И повсюду были стражники с мечами, красными от крови. Земля была покрыта мертвыми телами. Среди них лежало и тело его матери, а кровопийцы с мечами искали новых жертв… Гринц скорчился в своей бочке, словно стараясь укрыться от страшных мечей, и услышал, как взвизгнул щенок.
Гринц словно очнулся. Как он мог забыть о своем любимце! Не отдавил ли он ему что-нибудь случайно? Выругав себя, мальчуган дрожащей рукой нащупал под рубашкой теплый комочек. Щенок радостно взвизгнул и лизнул Гринцу руку. Мальчик почувствовал прилив благодарности к своему маленькому другу за то, что тот излечил его от страха, вызванного кошмарным сном. Надо было как-то назвать щенка. Гринцу казалось, что имя это должно быть не простым, а каким-то особенным. Его собачка не может зваться как попало. Он попытался придумать что-нибудь очень красивое, но безуспешно. Ни один из вариантов почему-то не устраивал его. Но все же это занятие помогало отвлечься от холода, голода, а главное — от ночных страхов…
Погруженный в свои размышления, Гринц машинально поглаживал щенка. Он подумал, что его любимец не такой уж маленький, а Эмми сказала, что он будет расти и расти, пока не вырастет таким же большим, как ее собственная белая собака, его мать. Где-то теперь Эмми?
Незаметно для себя Гринц снова заснул и увидел тот же сон. Тот да не тот. Снова перед ним возникли убийцы с мечами, но теперь Гринц был уже не один. Рядом с ним стоял огромный белый пес, в которого превратился его щенок. С рычанием он бросился на стражников, обнажив свои огромные клыки, каждый величиной с меч. С воплями ужаса стражники начали разбегаться…
Гринц снова проснулся все в той же старой тесной бочке, а огромный белый пес опять стал маленьким, беспомощным щенком. Но ведь он не всегда будет маленьким, подумал обрадованный мальчишка. Если его кормить и хорошо за ним ухаживать, он вырастет таким же большим, как его мать, и будет защищать уже самого Гринца! Он будет драться лучше любого из этих гадов стражников.
Гринц даже подпрыгнул, ударившись головой о край бочки, но не обратил на это никакого внимания. Наконец-то, вот оно! Погладив щенка, Гринц сказал ему:
— Угадай, что я придумал? Я назову тебя Воином!
Гринц заснул, улыбаясь. Он знал, что теперь он не одинок. У него есть собака, и она будет его другом и защитником.
* * *
Белые стены Академии, освещенные лунным светом, возвышались на мысе, в стороне от некогда прекрасного города.
Казалось, в этом свете есть что-то зловещее. Если смотреть на Академию из города, то обиталище магов выглядело по-прежнему — величественная твердыня (не считая, конечно, разрушенного, Купола Погоды). Изнутри же все было иначе.
Так, по крайней мере, думал Миафан, прохаживаясь по внутреннему дворику Академии. Или все зависит лишь от точки зрения? Верховный Маг по-прежнему быстро утомлялся после долгого пребывания в чужом теле, не говоря уж о тех неимоверных усилиях, которых ему стоило вырваться из умирающего тела Харина и вернуться в свое собственное. Миафан присел отдохнуть на каменный цоколь большого фонтана, когда-то — самого красивого, а ныне — давно бездействующего. Миафан рассмеялся горьким смехом. Воистину, подходящий трон! Наконец-то он добился своего: получил, как и хотел, абсолютную власть над смертными в Нексисе. Но какой же пустой и никчемной оказалась его победа, похожая чем-то на эти развалины некогда величественного Купола Погоды.
А ведь когда-то здесь в Академии, было так прекрасно. Эти здания были полны жизни, а маги занимались своими изысканиями, стремясь усовершенствовать свой дар и обратить его на пользу миру. Под неусыпным надзором Элевина суетились слуги, готовили, убирали, чинили одежду, наводили повсюду чистоту и порядок… В те дни каждый чувствовал осмысленность своего дела и гордился им. Это была не гордыня одного властолюбивого мага, но общая гордость людей, делающих каждый свое, но одинаково нужное дело. Все они были объединены духом сотрудничества, общими стремлениями и надеждами, и Академия жила полной жизнью. Не он ли, Миафан, маг, собственными руками разрушил этот дом, которым теперь единолично управлял? Он сам себе напоминал человека, который протянул руку, чтобы схватить радугу, но ощутил на ладони лишь дождевую воду, утекающую сквозь пальцы.
Миафан обвел двор Академии тяжелым взглядом своих глаз-самоцветов. Белокаменные стены давно уже потрескались, а кое-где покрылись мхом и плесенью. Оранжерея погибла вместе с Куполом Погоды, и в трещинах между каменными плитами росли сорняки. Окна Главного зала были грязными, а черепичная крыша библиотеки начала разрушаться и протекать, создавая угрозу для хранящихся там бесценных фолиантов.
Мафиан вздрогнул.
— Я же не хотел этого, — прошептал он, но в следующее мгновение его лицо вновь стало каменным. Он слишком многим пожертвовал ради власти и теперь должен был удержать ее любой ценой. Однако, не желая больше видеть царившего здесь запустения, он встал, надвинул капюшон на глаза и углубился в сад, служивший ему убежищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124