Брови Гиларры поползли вверх.
— То есть она уверила тебя, что хорошо умеет прятаться и пробираться в темноте. А как ты думаешь, где она умудрилась приобрести подобные навыки?
Черт!
Гальверон пожал плечами:
— Не все ведут привилегированную жизнь, леди иерарх. Бедный люд подчинен прихотям власть имущих. Если хорошенько подумать, то можно понять, что в таком положении находится практически любой. Умение быть неприметными помогает беднякам не нажить себе неприятностей.
Гиларра прищурила глаза.
— О да. Если они воры. Ты сказал, что девушка и ее друзья выжили на улице. Этого достаточно, чтобы понять, что они не были на церемонии. Почему же? Может, потому, что они хотели воспользоваться всеобщим отсутствием, чтобы незаметно проникать в дома? Почему они были столь плохо одеты, что тебе пришлось выдать им форму наших солдат? Никто из наших людей не был в таком отчаянном положении. Даже бедные люди надели лучшее, что у них есть, идя на церемонию. Почему твоя маленькая подружка так хорошо умеет передвигаться в темноте? Это необходимый навык в ее профессии, я полагаю.
Глаза Гиларры сверкали, а лицо пылало гневом.
— Гальверон, ты никогда не научишься убедительно лгать. Ты для этого слишком порядочен… Теперь я хочу услышать правду. Это действительно беженцы? Или ты привел мне шайку бандитов из Каверн?
Теперь Гальверон разозлился.
— Не важно, откуда они пришли, но они нуждаются в убежище так же, как и все мы. Какая разница, как они жили раньше, миледи иерарх? Они твои подданные. Или Мириаль по-разному относится к богатым и бедным?
— Мириаль по-разному относится к честным и бесчестным, — резко ответила она.
— А с каких пор обычное воровство карается смертью? — отпарировал он. — Отказав им в убежище, ты убьешь их точно так же, как если бы решила казнить их здесь и сейчас.
Гиларра в ярости отшатнулась. На секунду Гальверону показалось, что она сейчас его ударит. С трудом она сумела восстановить контроль над собой.
— Меньше всего я могла ожидать, что мне придется усомниться именно в твоей верности.
Это было больно. Лучше бы она ударила…
— Оттого, что я пытался защитить слабых и беспомощных ты называешь меня предателем? — спросил он.
— Не передергивай, Гальверон. Ты знаешь, что это не так. Хотя я бы поспорила насчет «слабых и беспомощных». Защищая их, ты скрывал от меня правду. Что тебя заставило?
Здесь она его поймала. Гальверон вздохнул.
— Леди, мне действительно жаль. Но Алианна и ее друзья не смогут выжить, оставаясь вне закона. Девушка просила меня дать им шанс начать все сначала, и вызвалась отнести взрывчатку, чтобы я согласился. Я не хотел скрывать от вас правду, но это казалось такой малостью по сравнению с сумасшедшим риском, на который она пошла. Они все пообещали больше не воровать, и я им всем верю — кроме, может быть, Пакрата. Я сказал им, что если здесь что-то пропадет, их всех вышвырнут на улицу, без вопросов.
Видя, как что-то изменилось в лице Гиларры, он шагнул вперед и взял ее за руку.
— Миледи иерарх, позвольте им остаться, умоляю вас. Не заставляйте меня нарушать слово. Я сам буду следить за ними и сам отвечу за их поведение.
Казалось, раздумья Гиларры длились целую вечность. Наконец она кивнула.
— Хорошо, Гальверон. Я позволю им остаться. Но помни, ты лично несешь ответственность за них. Если они хотя бы раз провинятся, я жду, что ты сдержишь слово и вышвырнешь их вон. — Она перевела дыхание. — А что до тебя, командующий, я очень недовольна тем, что ты сделал. Тебе никогда не следует что-либо обещать, если в результате ты окажешься вынужденным скрывать от меня правду. Или ты настолько мало мне доверяешь, что думаешь, будто я отказалась бы признать данное тобой слово? Я понимаю, почему эти люди хотят сохранить в тайне свое происхождение. Теперь, когда они пришли сюда, они будут жить вместе со всеми. Но я иерарх, и я в ответе за благосостояние каждого в этом Храме. Решившись скрыть от меня такие вещи, ты мог поставить под угрозу выполнение моего долга по отношению к общине в целом. Ты меня понимаешь?
Гальверон опустил голову.
— Да, леди иерарх. — Командир сознавал ее правоту, но тем не менее этот выговор больно ранил его честь. — Не знаю, смогу ли я теперь оправдаться, — холодно сказал он.
Решившись наконец поднять взгляд, Гальверон изумился, увидев, что глаза Гиларры наполнились слезами.
— Не ты один, — прошептала она и разрыдалась. Этого Гальверон ожидал меньше всего. Позабыв, что она иерарх, он повел себя так же, как с любой другой плачущей женщиной. Бережно обняв Гиларру за плечи, Гальверон подвел ее к выступу скалы с оставленной лампой и усадил.
— Я вижу, у вас был плохой день, — сказал он сочувственно.
Этого оказалось достаточно, чтобы развязать ей язык. Слова полились потоком: ее беспокойство за сына, стычка с Кайтой из-за кровати…
— Сейчас я понимаю, что рассуждала как мать, а не как иерарх. Но так трудно совместить все это, Гальверон! Я не знала, не думала, что это окажется так сложно. Я видела, сколько ошибок совершил Заваль, и думала: «Как он не понимает?» Я всегда была твердо уверена, что сделала бы гораздо лучше… Но теперь, когда на мне мантия иерарха, я вижу, что все не так-то просто.
Ока покачала головой:
— Ты знаешь, я всегда злилась на Заваля, когда он говорил, что мне не следовало заводить семью, что это будет мешать исполнять обязанности суффрагана. А сейчас я боюсь, что он был прав.
— Может быть, — сказал Гальверон, — но сейчас уже ничего не изменишь. Неужели вы хотели бы сейчас жить без Беврона и Аукиля?
— Ни за что!
Он улыбнулся:
— Вот видите? Сейчас нет смысла думать, верное ли решение вы приняли много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137