Ты меняешься с каждой новой картиной. Наконец Нацуэ рассмеялась.
Возможно, она стала той женщиной, в которой я нуждался. И поэтому пришла пора с ней расстаться. Нелогично? А такова вся моя жизнь – прямое нарушение логики.
– Ну ладно, выкладывай: что стряслось?
– Опять легавые наведывались. Такие вежливые все из себя.
– Не забивай себе голову, это по моей части.
– Я встретился с Койти Осита.
– Я предполагала такой исход. Это не преступление.
– А если я скажу, что Осита – это я?
– Значит, ты дважды убийца.
Нацуэ привыкла к моей манере изъясняться. Исключительно поэтому – ни почему больше – она стала понимать меня еще хуже.
Чего мне хотелось? Находил ли я облегчение, изливая на полотне душу? Да, а еще пользовался за это признанием.
К свободе я не стремился – и так был чересчур свободен. Даже в тюрьме. Свободы этой было столько, что девать некуда. Не существовало ограничений, которые запретили бы мне убить человека.
– Ты бы согласилась со мной умереть?
– То есть в прямом смысле?
– У тебя работа, ребенок, положение в обществе. Ты бы смогла сбежать с сумасшедшим художником и умереть в нищете?
– Пытаешься меня обидеть?
– Тебя послушать – как маменька.
– Не без этого. Я иногда прислушиваюсь к себе и нахожу, что есть у меня к тебе что-то материнское. У меня ведь сын взрослый, иногда я тебя очень хорошо понимаю. Но этого не много – куда меньше половины. Поначалу, когда мы только встретились, ты и правда казался ребенком. А сейчас все больше на взрослого человека похож.
– Я стал плохим художником?
– Да нет, вряд ли. Знакомы мы всего ничего, но ты здорово изменился. А картины у тебя просто изумительные. Та, в мастерской, особенно – у меня мурашки побежали, когда я ее увидела.
– Ерунду городишь.
– Знаешь, с таким мастером и умереть не жалко.
– Забудь. Я пошутил.
– А ты все-таки нормальный.
Нацуэ тихо засмеялась. Я наконец-то допил пиво.
В очаге, щелкнув, разломилось поленце. Пламя стелилось низко-низко. Нацуэ поворошила огонь – совсем как я.
Скоро поленья снова занялись.

3

Прозвонили в дверь. Нацуэ давно отправилась на своем «мерседесе» в город. Я даже не заметил, как подъехала машина. В горах обманчивая акустика: кажется, что машина далеко.
Я решил, что это, должно быть, сосед-смотритель, и пошел открывать. Во мраке стоял младший брат Койти Оситы собственной персоной.
– Прошлой ночью вы виделись с моим братом.
– С чего вы взяли?
– Вы вернулись лишь под утро.
– Я могу отъехать по делам. Иногда ночую вне дома.
– Вы с ним виделись, с братом.
– Несете какой-то бред.
Я заглянул ему за спину, всматриваясь в темноту. На небе призрачно догорали краски заката, и оттого земля казалась еще темнее.
Брат еще что-то проговорил. Как я ни пытался, не смог разбудить в себе чувств к этому человеку – словно он был не братом Койти Оситы, а совершенным незнакомцем. Он так пристально вглядывался мне в лицо, что я едва скрывал раздражение.
– Короче говоря, чем я занимаюсь, вас не касается. И нечего соваться в чужие дела.
– Мне только нужно забрать брата, поймите.
– Всяческих вам успехов.
– Ну скажите, где он. Ведь вы виделись. Я знаю, он хотел с вами встретиться, а этот что задумал – расшибется, а сделает.
Я пожал плечами и хотел было закрыть дверь, но непрошеный гость упорствовал.
– Скажите. Ему будет лучше.
– Знаете, он взрослый человек, имеет право решать.
– Вы же виделись, ведь так?
– Какая назойливость.
– Да, вынужденная. Полиция давно плюнула на все, а я руки опускать не собираюсь. Кроме меня, он никому не нужен.
Я снова попытался закрыть дверь. Молодой человек вцепился в дверь и тащил ее на себя. В конце концов я схватил его руку и отшвырнул от двери.
– Не нарывайтесь на грубость.
Но дверь я закрыть не успел: парень снова высвободил руку. Я будто одурел от злобы. В глазах потемнело. Знакомое чувство, промелькнула мысль. Я готов был взорваться и все-таки пытался себя сдерживать, а в ушах шумело, будто волны бились о скалы. Все как тогда…
Силы его оставили. Вдруг рука отцепилась.
Я услышал, как подъехала машина и остановилась перед хижиной. Белый «мерседес» – Нацуэ вернулась. Визитер изменился в лице.
– Я все равно его найду, – сказал он и отпустил дверь. Я вернулся в гостиную, сел на диван и стал ждать Нацуэ.
– У меня было дурное предчувствие, будто сердце тисками сжало. Я даже с курортной зоны выехать не успела, так и повернула назад. Кто это был?
– Посторонний.
– Коммивояжеры в такую глушь не забираются. Значит, полицейский?
– Нет.
Я растянулся на диване и закурил. Выдыхая дым, я размышлял о недавних воспоминаниях.
– Я решила еще остаться. В офис позвонила, сказала, отлучусь на пару-тройку дней. В крайнем случае могу снять номер в отеле.
– Да нет, оставайся, – сказал я и теперь только понял, что мне страшно. Я боялся себя и того неведомого, что еще может произойти.
На улице стемнело, стало зябко. В ясные ночи было холодно. Теперь, если еще небо тучами затянет, снова пойдет снег.
– Там, наверно, осталось что-нибудь съестное в холодильнике. Может, поесть приготовишь?
– Идет. Бывало и готовила, приходя с работы. На изыски я не мастерица, мой конек – что попроще.
Нацуэ засмеялась, с каким-то даже облегчением, что ли. Я молча направился в мастерскую.
Добавил к белому новый цвет: ультрамарин. Не стал сильно разносить его по полотну. Потом, той же кистью, черпнул зелени и тоже размазал, но не сильно. Отложил палитру и встал перед холстом.
Позвала Нацуэ.
В столовой был накрыт стол. Я так отвык от тарелок, они казались здесь неуместными, и даже немного растерялся.
– Ты надолго ко мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61