Что-то едва заметно изменилось вокруг, ровный поток дующего в туннеле ветра принес запах дождя, мокрой листвы, стоячей воды... запах другого континента. Над Опанасом развернулась вуаль, сквозь которую, как сквозь окно, в туннель проник новый звук. Он тут же смолк, исчез вместе с изменившимся светом и мимолетными запахами...
Ядовитая африканская ночь дрожала в такт рокота тамтамов.
Вуаль, сотканная из миазмов дождевого леса, из хохота гиены, тигриного рычания, шелеста наползающих на побережье Гвинейского залива волн, из звука барабанов, звона ритуальной погремушки и бормотания шамана, мгновение висела в воздухе, а затем свернулась и пропитанным дождевой влагой комком поднялась куда-то под потолок. Там она стала почти незаметной, но полностью не исчезла. Невидимая субстанция казалась одушевленной: Опанас смутно ощущал, как что-то живое наблюдает за ним. И оно было еще не готово к тому, для чего появилось здесь, оно пока лишь пыталось оформиться.
Опанас шел дальше, чуть повернув голову и скосив глаза. Вуаль, опустившись ниже, летела над его плечом.
Некоторое время он двигался молча — конец туннеля приближался. Потом, вздрогнув, остановился, внимательно поглядел на вуаль и увидел картину...
Тихо нес свои воды Нигер, магическое древо сейба возвышалось среди более низкорослых деревьев, мелкие брызги от водопадов висели теплой пеленой, и посреди этой пелены в сердце дождевого леса притаилась деревня йорубу. Там шаман, ставший теперь братом, танцевал вокруг «дороги духов» , потрясая погремушкой асо — он заканчивал ритуал-призыв. Кто-то нарисовал эту картину темной акварелью на залитом дождем стекле, но за стеклом был тот же лес и та же деревня, контуры, выведенные краской, совпадали со смазанными контурами того, что открывалось позади стекла, такое наложение создавало эффект необычный и пугающий, и звуковым фоном ко всему этому являлся равномерный рокот тамтамов — sound impact, coupe l`aire, воздушный удар, один из этапов ритуала...
Теперь одушевленная вуаль достигла необходимого ей состояния, оформилась и словно бы уплотнилась.
А Опанас стал Бокором.
Он побрел к выходу из туннеля — туда, где было отверстие в холме, метромост, ночь и река.
Выражение его лица изменилось, нижняя губа отвисла. Плечи опустились, руки расслабленно повисли вдоль тела. Пока он шел, шаркая и цепляясь ногами за шпалы, и без того сутулая спина сгорбилась еще больше.
— Ibarokou mollumba eshu ibaco... Moyumba ibaco moymba... — глухо пробормотал он.
«Ну наконец-то, — опускаясь ниже, откликнулся Эшу Рей, Закрывающий Пути, он же — Легба Кафу, Лунное Божество, он же — Шутник, Владыка Перекрестков, он же — Барон Суббота. — Поспеши. Твой брат подготавливает ритуал.»
— Мой брат — хороший шаман, — согласился тот, кто шел по туннелю. — Мы возьмем какую-нибудь машину.
Выйдя наружу, Бокор прямо с рельс вспрыгнул на ограждающие мост перила и исподлобья огляделся.
Легба парил над ним, тихо посмеиваясь — шутник, триксет, ему и положено было смеяться. Это он обманул когда-то Триждывеличайшего, создателя мира.
‘Вперед, мой конь’ — произнес Легба, и Бокор прыгнул вниз.
Спустя полчаса на угнанной иномарке он въехал в подземный гараж жилой башни. Охранник, выскочивший из будки, получил удар кулаком в челюсть, свалился под шлагбаумом и больше не подавал признаков жизни. Опанас снял с его пояса две пары наручников, спрятал тело за будкой, поставил машину так, чтобы можно было быстро покинуть гараж, и поднялся к лифту. Барон Суббота парил над его плечом.
Бокор нажал на кнопку, кабина поехала — и тут сверху донеслись голоса. Женский прокричал: ‘Я соврала! Я хотела к тебе...’, а мужской: ‘Надо милицию вызвать!’. Потом раздался топот ног.
* * *
Привалившись к столу, Андрей выпрямился. Разжал пальцы — разводной ключ упал на пол. У электрика, лежащего возле системного блока, волосы на правом виске слиплись от крови.
Хозяин осторожно коснулся ногой его плеча, подтолкнул.
— Э... — начал он и умолк. В голове было тихо и пусто, будто только-только проснулся ранним утром и еще не соображаешь, кто ты и где находишься...
— Он... Кажется, я его убил.
Ксюха, всхлипывая, на животе сползла с дивана, постояла несколько секунд на коленях спиной к Андрею, вскочила и, шлепая по полу босыми пятками, выскочила из комнаты.
— Ксюш, подожди!
Перешагнув через тело, Андрей поспешил за ней.
Когда он пересек коридор, Ксюха уже обула туфли и пыталась отомкнуть входную дверь.
— Стой, ты куда?
— Я... я... — она наконец справилась с замком. Андрей положил руку ей на плечо, но Ксюха вывалилась в парадное.
— Да погоди ты! Куда же ты пойдешь? — прокричал он, стоя на пороге.
— К Ленке! — донесся сквозь стук каблуков ее голос.
— Ты же говорила, сейчас никого в городе нет!
— Я соврала! Я хотела к тебе... а тут...
— Надо милицию вызвать! — запоздало крикнул Андрей.
Света не было во всей квартире, комп молчал. Хозяин метнулся в спальню, оттуда в коридор, потом в зал — и остановился, открывая и закрывая рот. Экран телевизора показывал окруженный домами двор с автостоянкой и сквером, все это полускрытое пеленой дождя. Камера не двигалась, двор снимали с одного ракурса, наискось сверху... Несколько секунд Андрей пялился в экран, потом перевел взгляд на окно. И опять посмотрел на экран. И опять на окно. Если он сейчас подойдет и выглянет наружу, то увидит...
Он мотнул головой, пятясь от телевизора, пересек коридор и вновь очутился в спальне.
Раньше ее немного освещал монитор, теперь же стало совсем темно. Из системного блока не доносилось ни звука — умер окончательно. Рядом лежал электрик, тоже мертвый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86