А может быть, это отвлекающий маневр паршивца Лодура? Более подробные сведения можно получить?— Ледяные говорят: «Ы-ы-ы! », а холмовые протестуют: «У-у-у! » — добросовестно доложил разведчик. — Толкаются и рычат, слушай…Вот это новости! А как же добросердечные соседские отношения?— Штурмовой отряд — на изготовку! — заорал Гиммлер. — К предгорьям — шагом марш! Не нравятся мне все эти сюрпризы… Население Нифльхейма должно покорно ждать обязательной вербовки и не дергаться… С какой стати ледяные великаны спустились с гор, чего несколько тысяч лет не делали? Чую, что это козни неуловимого Штирлица. Кто же здесь виноват, как не он? Ух, доберусь я до этого гада…Решетка с визгом взлетела вверх — на этот раз к вороту подскочили сразу четверо. Нам пришлось прижаться к стенке — иначе нас просто затоптали бы великаны, помчавшиеся назоврейхсфюрера. Когда жаркие коридоры опустели (остались только двое стражников), я спросил Степана Федоровича:— Вам очень хочется повидаться с любимым фюрером?— Вы смеетесь?!— Давно оставил эту дурную привычку. Последнее время, знаешь, все больше плакать тянет… Значит, дожидаться Гитлера не желаете? Может, пора двигать отсюда? — я кивком указал на все еще поднятую решетку.— Да! Да! Конечно!— Ну, так вперед. Э нет, не сюда…— Нам же к выходу!— Мне — да, а вам — в обратную сторону.— Что значит — в обратную сторону? — насторожился Степан Федорович. — Вы же сами видите, решетку-то оставили открытой! Бежим? Пока они не спохватились?— Тише! Стражников отвлекать надо? Иначе они в два прыжка нас догонят. А отвлекать будете вы, как особа крайне колоритная. На меня они даже и не смотрят. Чего доброго, размажут ненароком, как таракана…— Я? Опять?— Тверже шаг! Короче юбку! Манящий свет в глазах! И в ритме ламбады танцуй к стражникам! — Я вытащил меч. — Подманите их поглубже в пещеру, и быстро к выходу! А я перерублю цепь, удерживающую решетку. Тогда стража останется в расщелине, а мы получим изрядную фору для бегства — пока они решетку ломать будут. Сдвинуть с места ворот для меня — совершенно невозможно. Такая громадина! Все равно что плевать навстречу танку — смех один. А вот Нотунгом… Короче говоря, главное — вам успеть прошмыгнуть. Понятно?— Понял! — вздохнул Степан Федорович.— Ну — за дело!Обреченно склонив голову, Штирлиц-Брумгильда преградил дорогу стражникам, направившимся как раз к решетке. Как того и следовало ожидать, горячие горцы нисколько не встревожились, а расплылись в улыбке:— Прекрасный дэвушк!Что за жуткие оскалы! Степан Федорович сжался в ужасе, и, если бы я не крикнул: «Ламбада! Раз-два! », он от страха бы не сразу и вспомнил, что от него требуется.Поминутно оглядываясь, я поторопился к выходу. Мой клиент, неловко взмахивая руками, приседал, держась за подол юбчонки. Танцор из него — просто никакой. Плохой танцор, хотя вроде ничего ему не мешает… Ламбадой тут даже и не пахло, какая-то «барыня» для паралитиков! Тем не менее огненные великаны бурно аплодировали и выкриками: «Вах! Вах! » — поддерживали ритм.Похвала, как известно, лучшее приободрение. Степан Федорович воодушевился и выкинул замысловатое коленце, сорвав шквал оваций:— Ай, хорошо! Ай, ходи, одноглазый!Я знал, что у него в конце концов получится. Так, теперь — решетка. Оказавшись у прохода, я поднял Нотунг. Лезвие геройского меча блеснуло в туманном свете подземных небес.— Степан Федорович, готовься! — крикнул я и изо всех сил рубанул цепь.
Что такое? Меч, зазвенев, отскочил от массивных звеньев, оставив только неглубокую царапину. Я ударил еще и еще — тот же результат. Всего лишь царапины, не более того. Да я так целый час мучиться буду, а мой бодрый танцор выбьется из сил гораздо раньше. Вон уже — вошел во вкус и отплясывает вприсядку, юбчонка летает по ветру, огненные горцы брызжут слюной во все стороны, вопят, как болельщики на трибунах, аж в ушах ломит.А я молочу Нотунгом цепь — ничего другого мне не остается. Молотить и молотить да покрикивать время от времени:— Эй! Майя Плисецкая, экономь силы!Дзинь! Одно звено треснуло и разошлось, словно дужка амбарного замка. Нотунг, возмущенный тем, что ему вместо великанской плоти предложили бездушный металл, сопротивляется моим замахам, норовит ударить мимо, будто пытается сказать: «Я — оружие героев, а не фомка! Предоставьте мне честную битву вместо этой бестолковой долбежки! »Вот скотина! Наплевать ему на то, останемся мы живы или нет, лишь бы собственное удовольствие справить. Ну, я психанул!— Проклятый консервный ножик! — заорал я. — Одушевленная арматурина! А ну, раззудись, размахнись! На переплавку пущу, шампур гнутый!Не знаю, что больше разозлило свирепого Нотунга — яростные мои вопли или загадочное слово «переплавка». Только следующий удар получился намного сильнее предыдущих… Дзинь! Цепь дрогнула, по металлу звеньев поползли трещины. Решетка наверху затрепетала, осыпая ржавчину. Славно пошло, у меня даже рука онемела. Еще пара-тройка таких «дзинь», и цепь лопнет.А шум позади меня затих. Не слышно что-то ни аплодисментов, ни восхищенного «вах! ». Хотя, судя по звукам, распоясавшийся Степан Федорович прилежно топочет, наяривая лезгинку, и пискляво сам себе подпевает. Что-то случилось? Нет времени оборачиваться и выяснять — что именно…Бац! Дзинь! — Решетка натужно заскрипела, готовясь упасть.— Адо-о-ольф!Я все-таки обернулся. И первое, что увидел, — обалдевшие хари стражников, сменившие цвет с багрового на тускло-розовый. Горячие горцы остывали на глазах. И немудрено: великолепная Брумгильда неудержимо теряла свою великолепность. Она худела и сплющивалась с кинематографической скоростью, умопомрачительные объемы бедер и груди сдувались, как проколотые шарики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91