Сколько раз он уже убеждался: стоит мужчине связаться с женщиной и чересчур увлечься ею, как он делается беззаботным. Тони был уверен: Билли погиб только из-за этого, и ничто не могло поколебать это обвинение. По его понятиям, Пакстон Эндрюз прикончила Билла, вот и вся история.
— Боже, это убьет ее, — пробормотал Ральф, обращаясь скорее к себе самому, чем к Кампобелло. На том конце провода Тони утер глаза рукавом.
— Очень хорошо. Надеюсь, так оно и будет. Ничего лучшего она не заслужила.
— Ты ведь так не думаешь, верно?
— Думаю, — холодно отозвался сержант. — Она все равно что своими руками пристрелила моего капитана.
— Он же взрослый человек. — Честь обязывала Ральфа вступиться за Пакстон, к тому же этот человек уже действовал ему на нервы. Никого Пакстон не убивала, она причинила зло только самой себе, она рискнула и проиграла, как это уже произошло с ней однажды. Так обычно выходит на этой войне.
Стоит только полюбить кого-нибудь, будь то солдат, собака или ребенок, и тебе уже грозит потеря. — Кампобелло, он сам решал за себя, и она тоже. Он прекрасно сознавал, на что идет.
Вчера он погиб только потому, что тот парень в туннеле оказался чертовски проворным. Я знаю, Билл никогда не бывал беззаботен. — Билл двигался так быстро, ловко, он так прекрасно разбирался в своем деле. Ральф говорил правду, но Тони Кампобелло не желал его слушать.
— Вздор. Ему вовсе не следовало спускаться в ту дыру.
— Так почему же он полез туда? — настаивал Ральф.
— Чтобы доказать… не знаю что… Он только и думал о ней.
— Он не был так глуп или даже так храбр — пусть генералы говорят, да и сам Билл повторял, что «подземной крысе» следует сделаться чуточку безумной.
— Он свихнулся от любви.
— Это верно, — согласился Ральф из верности обоим своим друзьям. — Но он знал свою работу и не допускал, чтобы любовь мешала делу. Я просто не верю тому, что вы говорите. А если вы думаете иначе, Кампобелло, вам лучше сразу же забыть об этом. Если вы вправду любили его, вам лучше бы заткнуть себе глотку и держать свои грязные домыслы при себе. Девушку ждет огромное горе, и не хватало еще, чтобы вы вздумали орать на нее, если ваши дорожки когда-нибудь пересекутся, хотя я абсолютно уверен, что этого не будет.
— Еще бы.
— Ради его памяти сделайте мне такое одолжение, обращайтесь с ней по-человечески, промолчите, если вам доведется встретиться с ней.
— Поцелуйте себя В задницу, мистер, — выплюнул в трубку Тони Кампобелло, и глаза его вновь наполнились слезами. — Эта сучка прикончила моего капитана. — Он сейчас был словно малыш у постели умершей матери, готовый убить всякого, кто приблизится к ее ложу. Несколько минут спустя он швырнул трубку, а Ральф еще долго сидел, беспомощно уставившись в окно. Как он расскажет об этом Пакс?
Все это время Франс прислушивалась к разговору. Когда Ральф поднялся и начал одеваться, она подошла и ласково притронулась к его плечу.
— Мне очень жаль твоего друга. — Так нежно звучал ее французский акцент; у этой женщины были чуткие руки и мудрое сердце. Обернувшись, Ральф стиснул ее в объятиях. — Мне жаль их обоих.
— Мне тоже. Я давно уже пытался предупредить их.
— Зачем? — тихо спросила она.
— Потому что мне казалось, они поступают не правильно.
Ставки слишком высоки, и здесь всегда проигрываешь. Я пытался объяснить им, но они не слушали.
— Наверное, не могли. — В конечном счете она понимала все лучше, чем сам Ральф. Она не отводила от него глаз, пока он одевался. Часом спустя он вошел в «Каравеллу» и с печалью в глазах постучал в номер Пакстон. Девушка распахнула дверь. В джинсах, в принадлежавшей Биллу рубашке и походных башмаках, она выглядела такой красивой, такой хрупкой.
— Они что-нибудь сказали? — тревожно спросила она, отступая, чтобы дать Ральфу войти. Пакстон прибрала постель, и, хотя она не поужинала накануне, утром она так и не смогла позавтракать.
— Да, — неуверенно начал он, входя и оглядываясь по сторонам. Он изо всех сил пытался оттянуть роковой момент.
— Так что? — потребовала она, когда Ральф тяжело опустился в кресло. Любимое кресло Билла. — Какого дьявола, что они сказали тебе?
«Что они сказали? Как я расскажу ей об этом?» Тысячу раз Ральфу уже приходилось сообщать эту весть, и внезапно он почувствовал, что больше не выдержит, это убьет и его тоже. Ему едва исполнилось тридцать девять, а он видел столько смертей, и слышал о смерти, и обонял ее, и писал о ней столько, что с лихвой хватило бы на сотню жизней. Он сжал руками лицо, потом посмотрел на Пакстон. Делать нечего, он обязан ей рассказать.
— Он вчера погиб, Пакс. — Голос его гулко разнесся по комнате. На миг Пакстон показалось, что она теряет сознание.
Ей вновь привиделось лицо Эда Вильсона, пришедшего сообщить о Питере, она услышала глухой звук, с каким ее сердце скатилось на пол и там разбилось. Пакстон осторожно опустилась на постель и уставилась на Ральфа, не веря его словам.
— Нет!
— Да. — Ральф кивнул. — Он спустился в очередной туннель, и «чарли» достал его. Все произошло мгновенно. Билл не мучился. Подробности не так уж важны. — Он не знал, все ли в его словах правда, но старался смягчить горе Пакс. Он протянул ей руку, но Пакстон сидела неподвижно, глядя на него, и руки не приняла.
— Я могу увидеть его?
Ральф заколебался, вспоминая, как Тони сказал, что «чарли» снес Биллу голову.
— Полагаю, тебе не следует этого делать. Завтра его отправят домой.
— Всего две недели, — почти бездумно пробормотала она.
Пакстон сидела на кровати, смертельно побледнев, глядя в пустоту. На ней была рубашка Билла, и ничего хорошего уже не ждало ее в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119