На этот раз Иеремия покачал головой и ответил без обиняков:– Мы останемся здесь до конца месяца. Тебе придется к этому привыкнуть, Камилла. Это другая сторона нашей жизни. Мы живем и здесь, а не только в доме Терстона. И мы будем жить здесь. Я тебя предупреждал. Я рудокоп.– Неправда! Ты самый богатый человек в Калифорнии. Давай вернемся в Сан-Франциско и будем жить так, как нам подобает.Эти слова раздосадовали Иеремию. Он попытался урезонить жену, но тщетно.– Я надеялся, что тебе понравится долина Напа, Камилла. Она очень дорога мне.– Здесь все безобразно, скучно и глупо. И я ненавижу эту старуху, а она меня.– Тогда попробуй почитать. В субботу я съезжу в Напу и возьму в библиотеке какую-нибудь книгу. – Из-за этого ему придется пропустить встречу с Дэнни, но сейчас все, что имело отношение к Камилле, казалось Терстону гораздо более важным.Он не мог все время жить в Сан-Франциско и хотел, чтобы жена оставалась рядом.Однако все изменилось, и он провел субботнее утро без Камиллы и без Дэнни, Такое случалось каждую зиму. На этот раз погибло семь шахтеров, и люди пытались вызволить тридцать остальных. Иеремия спустился под землю вместе с командой спасателей. Покрытый грязью с головы до ног, он отчаянно сражался, пытаясь вытащить людей, зажатых в тесных закутках, где им едва хватало воздуха. Они укрылись там, словно летучие мыши в пещере, ожидая, когда придет помощь. Когда Камилле сообщили о случившемся и Иеремия не пришел домой, Ханна объяснила девушке, какое это несчастье. Старуха знала, что он не поднимется на поверхность, пока всех до последнего шахтера не найдут живыми или мертвыми, и что он сначала встретится с вдовами и лишь потом вернется домой к жене. Узнав об этом, Камилла сразу притихла. Когда спустя сутки Иеремия медленно подъехал к дому, она по выражению лица мужа поняла, что случилась большая беда.– Мы потеряли четырнадцать человек, – сразу сказал он, и глаза Камиллы наполнились слезами при мысли о горе несчастных женщин.– Мне очень жаль. – Она подняла на мужа заплаканные глаза, переживая из-за его страданий не меньше, чем из-за страданий шахтерских вдов.Среди погибших был и отец Дэнни, и Иеремия горевал об этой потере больше, чем о других. Он сам сообщил о случившемся сыну и обнял его, когда тот зарыдал. В понедельник ему предстояло распоряжаться похоронами. Как объяснить это Камилле? Иеремия давно привык к таким вещам, но Камилла слишком молода, ей все в диковинку. Единственное, что ее волнует, это красивый дом, который выстроил для нее муж. Но это не все, далеко не все, и теперь она начинала это понимать.Старуха пошла в дом, чтобы приготовить Иеремии горячую ванну, а Камилла налила ему чашку только что сваренного Ханной бульона. Сама Камилла не умела готовить, и у нее ни разу не возникало желания научиться. Пока она наливала суп, Ханна стояла с Иеремией у дверей ванной. Она долго смотрела на него, а потом покачала головой:– Я понимаю, сейчас не самое подходящее время, но... – Она колебалась лишь одно мгновение. – Мэри-Эллен третий день мучается родами. Я узнала об этом вчера утром, но не могла тебе передать. Сегодня на рынке мне сказали, что она до сих пор не разродилась.Оба понимали, что это значит. Она могла умереть, как множество других женщин до нее.– Не знаю, хочешь ли ты об этом слышать... – В ее голосе не было укоризны.Она просто ставила Иеремию в известность.– Но я должна была предупредить.– Спасибо, Ханна, – тихо сказал он.В этот момент в комнату вошла Камилла с чашкой бульона и окинула их внимательным взглядом.Она сразу почувствовала, что Ханна сообщила какой-то секрет, и решила, что речь шла о ней.– Что она тебе сказала? – спросила она, едва Ханна вышла.– Дела, дела... Нужно помочь одному человеку. Надо ехать.– Но тебе надо отдохнуть. – Слова мужа поразили Камиллу.Он устал, едва держался на ногах, всю ночь проработал в ледяной мокрой грязи. Его труды окупились двадцатью тремя спасенными жизнями.– Потом отдохну, Камилла. Ты не могла бы принести мне еще бульона и чашку кофе?Вернувшись, она увидела его в ванне. Иеремия быстро осушил обе чашки и поднялся на ноги. Тело его было таким же сильным и поджарым, как в юности. Долгие годы работы на руднике помогали ему держаться в хорошей форме. Даже в сорок четыре года он выглядел великолепно.– Ты такой красивый, Иеремия... Терстон улыбнулся.– Ты тоже, малышка.Он быстро оделся и вышел на крыльцо. Камилла наблюдала за ним с каким-то странным чувством.– Зачем ты уезжаешь?– Мне нужно. Я скоро вернусь.– Куда едешь? – Она впервые устроила ему такой допрос, и это вызвало у Иеремии удивление.– В Калистогу. – Он прямо посмотрел ей в глаза, но в душе почувствовал трепет.Ему предстояло помочь родиться собственному ребенку или по крайней мере присутствовать при смерти Мэри-Эллен. Если, конечно, она еще жива...– Можно мне с тобой?– Нет. Только не сейчас, Камилла.– Но я хочу с тобой, – обиженно повторила она.Иеремии пришлось отстранить ее.– У меня нет времени. Поговорим потом.Прежде чем Камилла успела открыть рот, Иеремия уехал. На этот раз он погнал Большого Джо через холмы, заставив Камиллу задуматься о том, куда он направился.
Глава 14 Большой белый конь, громко стуча копытами, скакал по вьющейся по холмам дороге. Иеремия все подгонял и подгонял его, не думая ни о чем, кроме погибших ночью шахтеров. Глаза слипались. Пару раз он клюнул носом, но Большой Джо, казалось, сам знал, куда они едут. Маленький белый домик встретил их тишиной. Привязав Большого Джо к дереву, Иеремия подошел к двери, постучался и, не дождавшись ответа, вошел внутрь. Сначала он не услышал ни звука и подумал было, что Мэри-Эллен ушла рожать к матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157