– Возраст около тридцати. Я нашла его лежащим на снегу.– Жизненные показатели?– Пульс нитевидный, но сердцебиение сносное.– В сознании?– Был без – двадцать минут назад, когда я его обнаружила, потом пришел в себя, а сейчас снова отключился.– Повреждения? Переломы и тому подобное?– Кажется, нет, но, повторяю, пульс совсем слабый.– Обморожения?– Я не нашла, но у меня ведь нет специального медицинского образования. Этого человека должен осмотреть врач. А док Мерримен в Бангоре, у дочери.– Это точно. Слыхал, что у его девочки малыш. Парень или девчушка?– Девочка. Восемь фунтов шесть унций. Так что с моим пациентом, Орел Один?– Сожалею, Касл-Маунтин, – донесся едва различимый сквозь шумы голос, – но фокус не удастся.– Что?!– Метель разыгралась. Я не могу послать вертолет, пока погода не улучшится, Черити.– Да, знаю, – тяжко выдохнула она, вглядываясь в сплошную завесу снега, из-за которого жизнь ее внезапно так осложнилась. – Но что же мне-то с ним делать? Чертов паром тоже не ходит. Вода слишком поднялась.– Засунь его куда-нибудь, где сухо и тепло, укрой получше, чтобы сохранить оставшееся в теле тепло.– Уже сделано. Я только что запихнула его в джип, укрыла пледом и включила на полную мощь печку.– Ну вот, видишь? Я тебе и не нужен-то вовсе.– Мак… – грозно начала Черити.Только потому, что он был лучшим другом ее отца и знал ее всю жизнь, Джо Макгрегор считал себя вправе поддразнивать ее точно так же, как он это делал, обнаружив ее на причале в три ручья оплакивающей свои два передних зуба, которые имели несчастье выпасть в самый неподходящий момент – в тот день, когда торжественно фотографировали первый класс.– Ну, извини, – сказал он. – Главное – держать его в тепле. Всю ночь в джипе тебе не просидеть, так что лучше оттащи-ка его в тюрьму. Ну, или к себе домой.Дом ближе.– А потом?– Тебя чего, в Калифорнии не просвещали насчет гипотермии?– В полицейской академии мельком пробегали, но на пляже это как-то редко случается, – с вызовом бросила она. – Не желаете проэкзаменовать меня на знание действий при солнечном ожоге, перегреве или спасении утопающего?– Ты сегодня не в духе, а, Черити Прескотт?– Посмотрела бы я на тебя после денечка, что выпал сегодня на мою долю, – проворчала она.– А-га. Наслышаны о ваших зеленых человечках.– Да не было никаких зеленых человечков. Ну, ладно, если не возражаете, я бы отправилась домой, пока мы вместе с моим подопечным не отравились выхлопными газами, сидя в машине с включенным мотором.– Померь у него температуру. Девяносто четыре – небольшой шок. Девяносто градусов – перебои в сердце, а при восьмидесяти шести сердечная мышца ослабевает, и пациент впадает в сонливое состояние, даже теряет сознание.– Похоже, сейчас мы имеем последнее, – сказала Черити, окидывая взглядом человека, распростершегося на соседнем сиденье.– А-га. Значит, так и есть. Если он очнется и будет в силах глотать, дай ему теплого, безалкогольного питья.– А бренди, например?– Только в кинофильмах, – сухо парировал он. – В жизни так не делают.– Кто-то должен сообщить об этом всем тем ненормальным, что мотаются по Альпам с фляжками на шее, – пробурчала она. – Ладно, значит, я даю парню немного чаю. Дальше?– Я уже сказал, держи его в тепле. Не вздумай спалить ему кожу раскаленной сковородкой или бутылкой с кипятком, не оставляй его одного и постоянно проверяй пульс и температуру. Вроде как больше ты ничего не можешь сделать на данный момент.– Ладно. Полагаю, с этим я справлюсь.– Да, а кстати, кто он такой?– Лицо кажется мне знакомым, но точно я его не вспомню. Ясно одно – он не с острова.– Что ж, держи меня в курсе. Если чертова буря утихнет, а тебе все еще нужна будет помощь, я сам прилечу на Касл-Маунтин.– Спасибо, Мак.– Ах, да, еще одно…– Что такое?– Вас там, в полицейской академии в Калифорнии, учили делать непрямой массаж сердца?– Да, но…– Ладно. Не забывай о главном, Черити. Не дай Бог, температура у твоего подопечного упадет до семидесяти семи градусов – может случиться остановка сердца. А тогда смерть.Ей и раньше приходилось видеть трупы, но ни за одного она пока не несла личной ответственности.– Не беспокойся, Мак, – пообещала она. – Не затем я его спасала, чтобы позволить умереть у меня на руках.– А-га. Ты хорошая девочка, Черити. Твой отец гордился бы тобой. – То же самое он сказал ей, когда она в возрасте семи лет собственноручно насадила наживку на крючок. – Удачи тебе.– Спасибо. Мне понадобится максимум. Конец связи.Она выключила передатчик и снова обратила взгляд на парня.– Ну, ладно, гуляка. Поедем-ка домой. И клянусь, посмей только устроить сердечный приступ – я запру тебя в камеру, а ключ выброшу.Она сдвинула его со своего колена, и Старбак пошевелился. Чтобы приоткрыть глаза, ему потребовалось невероятное усилие, но он все же справился.– В чулан?– Господи, очнулся! – Облегчение в ее голосе было настолько ощутимо, что Старбак готов был протянуть руку и потрогать его. – Не волнуйся, – добавила она. – Я отвезу тебя к себе домой. Все будет хорошо.Она ободряюще потрепала его по руке. Потом включила двигатель и отправилась в путь.– А далеко до дома? – спросил Старбак, проверяя ускоритель, который ему в последний момент удалось засунуть в карман. Из сердцевины ускорителя исходило накопленное тепло.– Да каких-нибудь пять миль. Доберемся за пятнадцать, от силы двадцать минут. Я бы и быстрее поехала, но боюсь, слишком уж дорога скользкая.Двадцать минут, чтобы проехать каких-то пять миль! Старбак в безмолвном недоверии покачал головой. Любой мало-мальски приличный сарнианин восьмого уровня проделал бы этот путь меньше чем за половину зиллисекунды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55