желтовато-серый, карминный и синий.
– Я все еще занимаюсь переустройством, – извинился Майкл, отпирая узкие деревянные входные двери исторического здания. – Я думаю, что при объеме требуемых работ и моем бюджете мне наверняка понадобится вся жизнь на осуществление задуманного.
– Сделано с любовью, – прошептала Лорелей, увидев внутреннюю отделку гостиной. Стены комнаты были выложены из красного кирпича кустарного производства. Потолок был оформлен великолепными, обработанными вручную балками из кипарисового дерева. Лорелей пришло в голову, что ее матери, которая никогда не была в восторге от Майкла О'Мэлли, безусловно, понравился бы его дом.
Майкл пожал плечами.
– Это было сделано в лучшие времена. Иногда я думаю, что, должно быть, сошел с ума, когда, подсчитав свои доходы, решил сделать эту покупку.
– Наверное, выгоднее и нельзя вложить деньги. – Лорелей через арку прошла в глубину дома.
– Внутренний дворик был одной из причин, почему я решил здесь обосноваться, – сказал Майкл.
– Я бы тоже не устояла перед таким искушением. – Лорелей с восторгом смотрела на треугольную площадку, заполненную роскошной субтропической зеленью. Эти дикорастущие растения, бьющий фонтан и вымощенный красным кирпичом участок в тени ветвистого дуба, возраст которого насчитывал не меньше трехсот лет, создавали ощущение умиротворяющего оазиса. – Прямо тайный сад.
Лорелей выросла в Новом Орлеане, в городе, знаменитом своими скрытыми от глаз двориками. Но этот, решила она, был самым очаровательным из всех, которые она когда-либо видела.
– Я очень рад, что тебе нравится, – пробормотал Майкл, который неожиданно снова почувствовал себя робким подростком. Ну и что из того, что ей понравился дом, в который он влюбился с первого взгляда? Какая ему разница, что она думала?
Еще какая, черт побери, разница!
– Я просто очарована.
Он предложил устроить ей экскурсию по дому. Лорелей только охала и ахала, когда они переходили из комнаты в комнату.
Восьмиугольная комната, смежная со спальней хозяина, которую он использовал в данный момент как кабинет, прекрасно подошла бы для детской, ни с того ни с сего подумала Лорелей. Когда эта мысль пришла ей в голову, Лорелей поняла, что идея растить детей Майкла в чудесном креольском коттедже была больше, чем просто трогательной.
Она провела пальцем по резному, ручной работы, изголовью светлой сосновой кровати, на которой родился Майкл и которую отдала ему мать в тот день, когда он договорился о покупке дома, а Майкл поймал себя на том, что представляет, как будет заниматься с Лорелей любовью на этой кровати. Он представил себе, как она будет рожать их сыновей и дочерей, рисовал картину неспешных воскресных завтраков в постели.
Такие мысли, решил Майкл, были не только опасными, но и определенно преждевременными. В данный момент главным для него было обеспечить безопасность Лорелей. Его разум должен быть четким и ясным, а это значит, что не следует пускаться в романтические фантазии. Пусть самые приятные…
– Ты, наверное, хочешь почитать то, что прислал тебе Уайлдер, – сказал Майкл. Он видел, как Лорелей заглядывала в сценарий, пока они ехали сюда из отеля.
– Если ты не возражаешь. Хотя я собиралась сделать небольшой перерыв после этого фильма, Брайан, безусловно, спросит меня, посмотрела ли я сценарий.
– Не стоит огорчать парня, – сухо согласился Майкл. Он почему-то невзлюбил этого сценариста. – Читай! Мне самому надо, между прочим, просмотреть кое-какие записи.
Следующий час они провели во дворике. Майкл услышал, как вздохнула Лорелей, закончив читать сценарий.
Он оторвал взгляд от своих бумаг.
– Что-то не так, как обычно?
– Хороший сценарий. – Она водила кончиком пальца по заголовку, словно стараясь подобрать правильные слова. – Даже очень хороший. Но мы сделали слишком много фильмов вместе с ним. Мне кажется, что он идет по проторенной дорожке.
– Понятно, – сказал Майкл, который вообще ничего не понял.
– Это еще одна история о женщине, оказавшейся в опасности. И опять действие происходит здесь, в Новом Орлеане.
Мысль о том, что Лорелей придется снова приехать на съемки в этот город, Майклу понравилась.
– Я читал в одной новоорлеанской газете о том, что наш город становится очень популярным местом для съемок.
– Это правда. Но задуманный фильм такой мрачный. – Она с неодобрением посмотрела на страницы, отпечатанные на принтере. – После того, что мне выпало пережить сейчас, идея быть захваченной в заложницы в одном из бывших невольничьих кварталов кажется не очень привлекательной.
– Я понимаю, почему ты сомневаешься насчет этой роли, – осторожно проговорил Майкл. Он чувствовал себя так, словно ступал по зыбучему песку.
Ему хотелось просто сказать ей, что она должна жить в Новом Орлеане, с ним. Что они могли бы увязать свои рабочие графики, чтобы это не мешало им жить вместе. Но что-либо советовать Лорелей он не стал – никакого давления с его стороны!
Не так легко мужчине шагать в ногу со временем в конце девяностых годов, черт побери, мрачно заключил Майкл.
Лорелей заметила, как он помрачнел, но не поняла причины этого. Ей казалось, что она уже убедила Майкла в том, что они с Брайаном были просто друзьями.
– Есть еще проблема. – Лорелей вновь тихо вздохнула. – Боюсь, что он посчитает личным оскорблением, если я откажусь от этой роли. Брайан ведь не шутил, когда сказал, что писал эту роль специально для меня.
– Ты считаешь, что характер героини настолько соответствует твоему?
– Нет, она более безответная, чем я, – сказала Лорелей. – И гораздо более наивная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36