• Во-вторых, получатели очень редко имеют какие-либо права на проекты развития, которые разрабатываются и осуществляются внешними организациями. Когда эксперты уходят, мало что остается. Те программы, которые импортируются, а не разрабатываются на месте, зачастую не приживаются. Пол Коллир и Дейвид Доллар [Paul Collier and David Dollar, Can the World Cut Poverty in Half? How Policy Reform and Effective Aid Can Meet the International development Goals, World Bank Reporting Paper 2403, July 2000, 21 (см.: http://econfiworldbank org/docs/1158.pdf)] прямо заявляют, что «согласно исследованиям, доноры не оказывают большого влияния на политику (по крайней мере положительного влияния)». Многочисленные оценки многосторонней помощи и эффективности увязки выделяемых средств с определенными условиями показывают, что с ростом причастности местных властей к реформам неизменно растут шансы на их успех. В документах МВФ, подготовленных к серии семинаров по увязке выделения средств с определенными условиями, отмечается, что «политика вряд ли будет проводиться последовательно, если власти не примут ее как собственную и если она не получит широкой поддержки в стране». Обеспокоенность тем, что «чрезмерно жесткая увязка» подрывает идею причастности, подтолкнула МВФ к упрощению и сокращению условий, с которыми увязываются его программы. См.: IMF, Department of Policy Development and Review, «Conditionality in Fund-Supported Programs: Overview», February 20, 2001, para. 14.

Страны-доноры обычно предоставляют помощь через своих подданных, которые становятся заинтересованными лицами, а потому поддерживают предоставление помощи. Даже международные институты предпочитают направлять иностранных экспертов, а не создавать соответствующий потенциал на месте. Эксперты подчиняются тем, кто платит им. Никто, за исключением сети моих фондов, а в последнее время еще и Программы развития ООН (UNDP), не желает оплачивать экспертов, которые подчиняются получателю помощи. В результате получатели далеко не всегда могут «переварить» помощь.
• В-третьих, иностранная помощь обычно предоставляется на уровне правительства. Правительство-получатель действует как куратор, который направляет средства на свои собственные нужды. В некоторых случаях помощь становится главным источником финансирования непопулярного правительства.
• В-четвертых, доноры настаивают на сохранении национального контроля над предоставляемой помощью, а координация между ними оставляет желать лучшего. Когда доноры начинают бороться за право предоставления помощи, правительству-получателю намного легче использовать выделенные средства на свои цели. Именно так произошло в Боснии, где международная помощь была в значительной мере растранжирена и ушла в карманы местных царьков.
• Ну и, наконец, в-пятых, мало кто сознает, что международная помощь – это высокорискованное предприятие. Заниматься предоставлением благ несравненно труднее, чем управлять предприятием с целью извлечения прибыли. Хотя бы потому, что единого измерителя общественного блага не существует, а прибыль – исчерпывающая характеристика результата. К тому же администрирование помощи находится в руках бюрократов, которые многое теряют, но мало получают от принятия на себя рисков. Неудивительно, что результаты выглядят так бледно, особенно если к ним подходят с той же меркой, что и для других видов бюрократической деятельности, и без учета сложности задачи.
Тем не менее иностранная помощь все же дает положительный эффект в странах с переходной экономикой, она, в частности, помогает поддержать жизнедеятельность центральных банков, финансовых рынков и судебной системы. Немало примеров свидетельствует о том, что иностранная помощь может быть очень полезной, несмотря на все ее недостатки. Иностранная помощь пользуется в Соединенных Штатах незаслуженно плохой репутацией. Большинство граждан США полагают, что мы направляем на иностранную помощь намного большую долю ВНП, чем тратится на самом деле, и что эти средства по большей части выбрасываются на ветер. Такие страны, как Канада, Швеция, Нидерланды и Великобритания, тратят на эти цели больше относительно своего ВНП, а репутация иностранной помощи там выше.
Перечисленные выше изъяны вполне можно преодолеть при наличии определенной политической воли. Мои фонды, например, в целом свободны от этих проблем, поскольку управляются гражданами стран – получателей помощи, которые верят в идею открытого общества и лучше других знают, что нужно их странам. Фонды ясно показали, чего можно добиться, когда ориентиром при предоставлении помощи являются интересы получателей, а не доноров. Представитель правительства одной из стран – получателей помощи как-то назвал меня государственным деятелем без гражданства, и я горжусь этим званием. «У государств есть интересы, но нет принципов, – сказал он, намекая на известное высказывание Киссинджера. – У вас же есть принципы, но нет интересов». Человеком, который сделал мне этот комплимент, был Бранко Црвенковски, премьер-министр Македонии.

С тех пор это мой девиз.

Личный опыт

Для читателей, которые знают меня лишь как биржевого игрока, может стать неожиданностью то, что я активно помогал нуждающимся странам, причем с согласия их жителей. Я занимался этим более 18 лет. Первый национальный фонд я учредил в коммунистической Венгрии в 1984 году, а за ним последовали еще 32 национальных фонда, региональные и глобальные инициативы. Масштаб деятельности фондов значителен, их средний суммарный годовой бюджет составляет примерно 450 млн долл. на протяжении последнего десятилетия. Я истратил за это время без малого 5 млрд долл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53