В любом случае, в таких странах, как Польша, или,
скажем, Норвегия, в которых нет некоего зазора между основной, общепринятой
культурой и разнообразным происхождением ее представителей, могут
появляться гениальные авторы, но никогда не будет великой литературы. И
Мандельштам, и Гоголь, как Джойс или Йейтс, воспользовавшись готовой,
разработанной имперской культурой, сплавляя с нею воедино сколь угодно
глубокое осмысление собственной особости в этой культуре, достигли
несравненно большего, чем если бы они пытались отгородиться от нее и
строить свой, провинциальный, захолустный, закрытый от всего мирок.
Сам-то Джойс, правда, имел на этот счет совсем другое мнение. Вообще,
что-то ты клонишь куда-то не туда. Страна идет к демократии, а ты тут
империям панегирики слагаешь. Вспомни, какой ценой все это делалось. Какого
напряжения народных сил потребовало это самое превращение чудесное,
Московского Царства в Российскую Империю. Да и само появление здесь
столицы. "А беглых солдат бить кнутом и ссылать на каторгу в
новопостроенный город СанктПетербург". Вон канавка Зимняя виднеется. По
особому распоряжению основателя прорыта. Символ города в каком-то
смысле.Тоже возникшего по особому распоряжению. Нет, неудивительно, что
европейцу Мицкевичу Петр показался обыкновеннейшим восточным деспотом. И
ничего странного нет в том, что Петербург так же не похож на европейские
города, как и на русские. Предательский цвет, грязно-желтый, азиатский,
облепил строения выписанных из Франции и Италии архитекторов. Вместо
узеньких, к центру теснящихся улочек с аккуратными домиками, как на Западе,
здесь разошлись по всему городу бесконечные пекинские проспекты, открылись
огромные площади, леденящие сердце, с утомительнейшей регулярностью
выстроились здания, по красной линии, в затылок. И все-таки нигде мне не
было так хорошо, как здесь. Вот здесь, на этой самой площади, свободной,
стройной, совершенной, непостижимо выверенной в каждой мелочи. Хотя на вид
и чуть холодноватой, правда.
Все лучшие архитектурные ансамбли свести сумели к этой точке. И при такой
разноголосице стилей добиться строгого единства. Так и весь город кажется
произведением искусства, обдуманным, рассчитанным и тщательно потом
осуществленным. А ведь еще сто лет назад никому и в голову не приходило,
что Петербург может иметь свое лицо. А не являться заурядным выражением
"столичности". Сперва эпохе надо было отойти подальше. Сейчас нам уже все,
что как-то к ней относится, и петровская начальная застройка, и пышная
барочная декоративность, и высокий взлет русского ампира представляется с
такого расстояния чем-то близким, схожим и перекликающимся. Да и сама эта
стремительность, с которой один стиль сменял тогда другой, в конце концов
сообщила городу известное единство. Дух эпохи, общий ее стиль, не мог
перемениться так же быстро, как это делали архитектурные течения и
направления.
Весь восемнадцатый век шла эта немыслимая гонка, начавшаяся при Петре.
То, что некогда наполняло неторопливые столетия в Европе, где ленивый
классицизм неспешно приходил на смену сонному барокко, здесь, в России,
вздыбленной и ринувшейся вскачь, свершалось в несколько стремительных
десятилетий; вихрем пронеслось это архитектурное становление, и к появлению
Пушкина все было готово: самый странный и невозможный на свете город возник
и сосредоточил в себе жизненные силы пробуждавшейся России. После Пушкина
открылась новая, неведомая до того область приложения этих сил, началось
литературное движение, и точно так же, в безумной, лихорадочной спешке,
сменялись стили, направления, умственная жизнь все усложнялась, горизонты
ширились, и уже начинало казаться, что Россия не догоняет Запад, а пришла
ему на смену, и будет жить и дальше у грандиозного всеевропейского
кладбища. Само дыхание культурной жизни в пушкинскую эпоху отличается
настолько же разительно от атмосферы, скажем, чеховского времени, как эта
звонкая, приподнято торжественная Дворцовая площадь от будничного Невского
проспекта. В Британии от "Гамлета" до "Улисса" прошло три века, в Италии от
"Комедии" до "Пламени" , - едва ли не шесть, а русская литература все
огромное расстояние от высококлассического "Медного Всадника" до
остромодернистского "Петербурга" преодолела за какие-то жалкие восемь
десятилетий. Потом растущее духовное и умственное возбуждение охватывает
все остальное, без разбора - музыку, науку, философию, но в то же время все
громче начинают раздаваться со всех сторон страшные пророчества, пока в
конце концов в согласном хоре не зазвучал одинединственный на всех мотив: о
близкой и всеобщей гибели. И вскоре все и рухнуло.
Да, впрочем, сразу было ясно всем и очевидно, что не продлится долго эта
странная затея, примирять Восток и Запад, возводить огромную Империю на
стыке двух миров. Чем, собственно, и объясняется вся эта спешная и
лихорадочная деятельность. Россия, от века пребывавшая в глухом и тяжком
сне, подобном смерти, очнулась на какое-то непродолжительное время, и после
судорожной попытки осознать себя вновь провалилась в безнадежное
оцепенение. Столица была переведена назад в Москву, и вновь отсчет пошел в
обратном направлении.
Какой-то смысл это имело все. Да и сейчас ведь Петербург не исчезает. На
Руси, впрочем, всегда держалось две столицы, восточная и западная. Великий
Новгород - это в каком-то смысле был прообраз Петербурга. Они и внешне друг
на друга чуточку похожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10