Как и все женщины, она мечтала о любви. Но до сих пор существовал только один мужчина, которому она могла бы отдать свое сердце, – романтический герой ее девичьих грез, благородный разбойник, которому она старалась подражать.
Иногда по ночам она лежала без сна и грезила о том, как Благородный Джек, узнав о своей последовательнице, приедет в Уорикшир, чтобы встретиться ней. И, конечно, он сразу же почувствует в ней родственную душу и полюбит ее одну и навсегда, потому что до сих пор ни одна женщина не могла его понять. Они поженятся, и он увезет ее с собой.
Интересно, будут ли его поцелуи такими же восхитительными, такими же нежными и страстными, как поцелуи того, другого... Ох! О чем она только думает! И как ей в голову могли прийти такие возмутительные мысли!
Очнувшись от своих нескромных мыслей, Дэниела оглядела освещенный сотнями свечей бальный зал, в котором толпились разряженные мужчины и женщины. Из-за резной деревянной перегородки лилась музыка: там играли музыканты.
Ее взгляд невольно привлекла изящная невысокая блондинка с живым прелестным лицом и чарующей улыбкой, окруженная толпой мужчин. Ее сложная прическа была безукоризненна, наряд продуман до мельчайших деталей, движения легки и грациозны. Она игриво обмахивалась веером, мило кокетничала, смеялась и оживленно болтала, ничуть не смущаясь и как должное принимая восхищение своих поклонников.
Это была леди Элизабет Сандерс. Шесть лет назад она была признана самой красивой дебютанткой единственного в жизни Дэниелы – и поистине ужасного для нее – лондонского сезона. Толпы поклонников тогда искали ее руки. Леди Элизабет легко играла их сердцами, пока не выбрала себе в мужья старшего сына графа Бэтхемптона. Рассказывали, что некоторые из ее отвергнутых поклонников рыдали на ее свадьбе.
Но так случилось, что год назад ее муж был убит каким-то лондонским бродягой. Детей у них не было, а поскольку был еще жив старый граф, Элизабет не получила ничего, даже титула, и теперь, едва сняв траур, вновь оказалась на ярмарке невест.
Дэниела с завистью и восхищением наблюдала, как, окруженная поклонниками, леди Элизабет беспечно и легко флиртует то с одним, то с другим своим поклонником, никого не обижая и никому не подавая несбыточных надежд. Такое искусство было Дэниеле совершенно недоступно. Да и вообще красавица Элизабет обладала всем тем, чего была лишена Дэниела, – изяществом, грацией, красотой. Находясь с ней в одной комнате, девушка чувствовала себя еще более неуклюжей и нескладной, чем всегда.
– Странно, – заметила она, обращаясь к Шарлотте, – ведь сначала леди Элизабет отказалась приехать, она прислала Бэзилу извинения и вдруг в последний момент изменила свои намерения.
– Ничего удивительного, – пожала плечами Шарлотта. – Просто она узнала, что сюда приедет лорд Морган, брат герцога Уэстли. Всем известно, что она спит и видит, как бы заполучить его в мужья.
– Но зачем ей этот повеса в качестве мужа? – искренне удивилась Дэниела. – Она может получить любого, кого только захочет!
– Если бы ты хоть раз увидела лорда Моргана, то не задавала бы таких вопросов, – многозначительно улыбнулась Шарлотта.
– Нет ли его среди тех мужчин, что вьются сейчас возле нее? – спросила она, заинтригованная против воли многозначительными намеками Шарлотты.
– Нет, что ты! Женщины сами ищут его общества. Даже Элизабет со своей красотой и обаянием будет нелегко уговорить его пойти под венец. Он слишком опытен в таких делах, чтобы попасться в брачные сети.
– А вот и ты, Дэниела! – неожиданно прозвучал за их спиной голос Бэзила.
Появление брата вызвало у Дэниелы недобрые предчувствия. Он крайне редко обращался к ней таким дружеским тоном, и она сразу поняла, что дело здесь нечисто. Она нехотя обернулась.
Бэзил, самый старший из детей лорда Крофтона, отличался невысоким ростом и коренастой, довольно непропорциональной фигурой. Он едва доставал сестре до подбородка, и ей всегда приходилось смотреть на него сверху вниз, что, видимо, его очень злило. Кроме того, он обычно выпячивал грудь, надеясь придать себе более внушительный вид, отчего казался еще более нелепым и неприятным.
Дэниеле, самой младшей из детей графа Крофтона, всегда казалось, что они с Бэзилом – два гадких утенка в семье. Их брат Джеймс был, бесспорно, очень красив, да и сестры слыли красавицами и никогда не знали недостатка в поклонниках. Они без труда сделали очень хорошие партии.
Но как ни неприятен был ей Бэзил со своей приторно-сладенькой улыбочкой, его спутник был Дэниеле еще неприятнее. Едва девушка увидела его, как поняла, что ее дурные предчувствия начали сбываться.
– Ты помнишь, разумеется, сэра Уальда Флетчера? – все с той же фальшивой улыбкой обратился к ней Бэзил.
Помнит ли она его? Разве можно забыть этого негодяя, чья бесчеловечная жестокость привела к тому, что с ним не хотел поддерживать отношения ни один уважающий себя джентльмен? По его милости умирали от голода дети шахтеров, и во многом именно из-за него она надела маску и плащ Благородного Джека.
– Помню, – сухо произнесла Дэниела.
– Я польщен, миледи, – словно не замечая ее холодного тона, расплылся в улыбке сэр Уальд. Он был такого же невысокого роста, что и Бэзил, но при этом чрезвычайно толст. А в костюме из пурпурного атласа он казался еще более нелепым и толстым. Его полное круглое лицо, обрамленное локонами напудренного парика, постоянно краснело и лоснилось, соперничая оттенком с яркими красками камзола.
– Не окажете ли честь потанцевать со мной?
Прежде чем Дэниела успела открыть рот, чтобы решительно отказать ему, Бэзил ответил за нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108