– Никогда не видел ничего подобного, – восхищенно прошептал он, – какая симметрия, как сгущаются краски вот здесь. – Он коснулся окружья соска, который в воде казался еще темнее.
Он без труда приподнял Джудит в воде. От прохладного утреннего воздуха влажные соски отвердели еще больше. Алисдеру потребовалось одно едва уловимое движение, чтобы наклониться вперед и взять сосок губами. Господи, как ему удавалось так долго сдерживать себя? Вкус ее кожи был ни на что не похож, это была Джудит. Ему безумно захотелось уткнуться носом в ее тело и вдыхать его аромат.
Губы его были теплыми, рот – горячим. Джудит опиралась руками о его плечи. Увидев его губы у себя на груди, она окаменела. Губы и зубы Алисдера ласкали и дразнили ее, и… ничего больше. Боли не было, зато появилось совершенно неведомое прежде ощущение. Алисдер посмотрел ей в лицо, крошечные золотистые искорки согревали его взгляд. Он припал к другой груди. Джудит покраснела и отвернулась, однако вид Алисдера, наслаждающегося ее плотью, стоял перед глазами.
Со спокойствием, которого на самом деле Алисдер не чувствовал, он прижал к соску язык. Это сильное и в то же время нежное прикосновение причинило ей невыносимую муку. Язык его обжигал, сосок Джудит боролся, подобно гордому воину, пытаясь подняться, несмотря на мягкую силу, прижимающую его. И только когда Джудит застонала, Алисдер, не сводя взгляда с ее лица, втянул сосок в рот. Казалось, он ждет какого-то проявления чувств с ее стороны, движения, звука.
Он опустил Джудит, пока ее грудь не оказалась почти целиком в воде. Алисдер наклонился к самому ее уху и прошептал нечто из ряда вон выходящее:
– Знаешь, Ева, ты очень вкусная. Потрясающие ощущения пронзили мое тело. Показать где?
Джудит облизнула губы, но по-прежнему молчала.
Она всегда стеснялась своей груди, а сестры смотрели на нее осуждающе, чуть ли не с презрением. Энтони постоянно отпускал в ее адрес похабные шуточки. Даже здесь, в бухте, где ее омывает морская вода и ласкают губы Алисдера, она бы предпочла, чтобы груди ее были невидимы. Однако, похоже, Алисдер наслаждался ими, их пышностью, вкусом. Для него это был настоящий праздник плоти. Он пощипывал пальцами сосок, ласкал грудь и вдруг застонал, когда Джудит внезапно отстранилась от него, не выдержав напряжения. Соски у нее набухли и потемнели, стали горячими, ощущение было новое, но на удивление приятное.
Алисдер снова поднял Джудит над водой, его горячий и влажный язык скользнул с груди вниз.
– О Ева, я благословляю наши различия, – лукаво улыбнулся он и положил вторую руку на грудь Джудит.
Мурашки покрыли ее кожу от холодной воды, а не от его прикосновений.
Алисдер улыбнулся и лизнул углубление между плечом и шеей. На языке остался вкус утреннего моря и Джудит – природы и женщины. Большего и желать нельзя! Алисдер чувствовал, как напрягается его плоть. Он подхватил ягодицы Джудит, наслаждаясь их мягкостью.
– Как прекрасны изгибы твоего тела, Ева! Мне хочется погрузиться в него, вонзить в него свои зубы.
У Джудит широко раскрылись глаза, она ударила ладонями по воде, чтобы брызнуть ему в лицо.
– Хватит, Маклеод, отпусти меня.
Алисдер так и сделал, и она тут же пошла ко дну. Он схватил ее за запястье, вытащил и крепко зажал в руках.
– Видишь, Джудит, – проговорил он с улыбкой, – я всегда выполняю твои просьбы. Тебе стоит только попросить.
– Я хочу назад, в Тайнан, – сказала Джудит, сердито глядя на него.
Одной рукой она обтерла лицо, но крошечные капельки воды, оставшиеся на ресницах, переливались всеми цветами радуги, сверкали на ее щеках и губах. Алисдер подумал, что в жизни не видел женщины прекраснее, чем его жена-англичанка!
В последнее время, находясь в безопасности, Джудит изменила отношение к жизни, сама того не подозревая. Иной стала ее походка, расправились плечи, а бедра соблазнительно покачивались. Она перестала сутулиться, словно исчезло желание казаться ниже, и прижимать руки к телу, будто защищаясь от кого-то. Теперь она ходила высоко подняв голову, а ее рост и стройность только подчеркивали женственность ее фигуры.
Когда раскаленный диск солнца висел позади Джудит над горизонтом, а ее бездонно синие глаза метали молнии от беспомощности, Алисдер Маклеод понял, что жена у него не просто хорошенькая – она обладает той же величественной красотой, что и родная Шотландия, красотой уникальной, а потому особенно ценной.
– Обязательно, милая. Еще одно мгновение, – проговорил Алисдер, вновь сосредоточив внимание на груди Джудит.
От его осторожного прикосновения сосок мгновенно стал твердым, будто он запомнил испытанное ранее наслаждение и теперь только ждал его повторения. Алисдер с удовольствием поглаживал кожу вокруг соска, запоминая, какая нежная и шелковистая она на ощупь и как вздыхает при этом Джудит.
Внезапно ее коленка коснулась чего-то невероятно твердого и длинного. Глаза у нее округлились, а Алисдер хитро улыбнулся.
– Поцелуй меня, Ева, – проговорил он, накрывая ее губы своими.
Она повиновалась. Это был короткий, почти мгновенный поцелуй, в котором страсти и тепла было не больше, чем в холодной снежинке.
Алисдер усмехнулся. Черт возьми, ну и упряма же она! Он опять прильнул к ее губам и поцеловал со всей изголодавшейся за многие недели страстью. Губы его были одновременно мягки и тверды и отдавали морем. Они настойчиво раздвигали ее губы, стремясь открыть дорогу горячему языку. Джудит оставалось только держаться за его плечи и надеяться, что она не утонет. Однако уже через мгновение у нее все-таки появилось ощущение, что она тонет. В поцелуе Маклеода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89