Алисдер положил руку ей на левую грудь и почувствовал, как сосок уткнулся в его ладонь. Алисдеру безумно захотелось припасть к нему губами, но он только улыбнулся и склонился над Джудит. Провел кончиком языка по контуру ее губ, едва укусил нижнюю губу, словно призывая поддаться ему. Глаза Джудит были широко открыты, в них сквозило нескрываемое изумление, но Алисдер не стал настаивать на более серьезном поцелуе. Даже когда его язык раздвинул ей губы, он устоял против призывного тепла ее рта и продолжал ласкать ее легко и нежно, лишь намекая на настоящее наслаждение.
Только когда веки Джудит опустились, он позволил себе на миг ощутить жар и влагу ее рта и языка. Джудит широко открыла глаза и недоуменно посмотрела на Алисдера, облизывая языком губы.
Алисдер с трудом подавил стон желания и, оторвавшись от Джудит, встал.
Она молча смотрела, как он оделся и вышел из комнаты. Джудит немного злило то, что все время он не переставал улыбаться и что-то насвистывать. Разумеется, только по этой причине ладони у нее вдруг стали влажными, а сердце забилось часто-часто.
Глава 17
Благодарение Богу, свет в комнате совсем тусклый, только на каминной полке слабо горит лампа. В самом камине остались тлеющие угольки, которые светятся алыми пятнами среди черной с серым золы. Джудит замерзла, но это уже не имеет значения. Холод не только охватил ее тело, но и проник глубоко в душу, ледяным страхом сковал рассудок.
Она часто заморгала, зная, что Беннет будет недоволен, если она закроет глаза и не станет наблюдать за его действиями, а значит, причинит ей дополнительную боль. Он либо зажмет ей сосок между пальцами и начнет выкручивать его до тех пор, пока боль не станет невыносимой, либо вставит пальцы в сухое влагалище и примется издеваться, что она не испытывает никакого желания. Будто она могла желать его. Будто вообще могла чувствовать что-нибудь, кроме животного страха.
Если повезет, боль в первое мгновение будет такой сильной, что она сразу потеряет сознание и не примет участия в его играх, но такой поворот всегда вызывал разочарование Беннета. Если повезет, он сегодня будет один, и тогда издевательства продлятся несколько минут вместо нескольких часов. Повезет? Какое отношение это имеет к везению? И что толку молиться? Если бы Бог услышал ее молитвы, она бы не проснулась утром среди собственной блевотины, с безнадежностью встречая новый день.
Беннет подошел ближе к краю кровати, Джудит опять заморгала, всей душой желая, чтобы в глазах у нее не было страха, потому что Беннет только и жаждет увидеть его. Что-то звякнуло у него в руке, какая-то очередная игрушка, и Джудит невольно сжалась. Он довольно рассмеялся и ритмично постучал хлыстом для верховой езды себя по руке. Что бы такое придумать сегодня? Воткнуть длинную широкую рукоять ей во влагалище до самой матки и с наслаждением наблюдать, как у нее между ног хлещет кровь? Или представить, что она норовистая кобыла, и войти в нее сзади, между ягодиц? Она начнет извиваться и кричать от боли, но это только еще больше распалит его извращенную похоть и воображение. Не меньше возбуждали его и отметины, которые он оставлял на ее теле.
Джудит едва слышно застонала, и не только от отчаяния. Еще немного, и ее стоны сменятся криками, она перестанет соображать от боли.
Она опять плачет.
Интересно, она делает это намеренно, чтобы разозлить его?
Ему необходимо выспаться, он очень устает, а вместо этого должен часами лежать без сна, уставившись в потолок, и молиться, чтобы плач прекратился. Звуки свободно проникали сквозь толстые стены его комнаты. Алисдер приподнялся на локте и вдруг подумал, что, если бы у шотландцев было принято оплакивание умерших, то оно звучало бы именно так – тихий женский плач, полный горя и скорби.
Он не мог выносить его дольше. Каждую ночь одно и то же: многие часы полурыдания, полуплача, а потом жуткие крики, которые внезапно обрываются, будто Джудит просыпается от ужаса.
Сегодня ночью все будет не так.
Луна тонкой серебристой дорожкой отражалась в тихо набегающих на берег бухты волнах. Именно в этом слабом таинственном свете Алисдер и увидел Джудит.
Она лежала с поднятыми над головой руками. Они будто были связаны в запястьях. Заметив его приближение, она часто-часто заморгала и опять громко закричала. От напряжения на шее у нее четко обрисовались мышцы. Будто от невидимого прикосновения Джудит изогнулась и задергалась, словно стараясь увернуться от чего-то. У Алисдера на затылке зашевелились волосы.
– Ну-ну, Джудит, успокойся, – пробормотал он, уверенный, что ее напугало его внезапное появление.
Очевидно, он показался ей призраком из прошлого – обнаженный мужчина с сильными руками и широкими плечами, один вид которого способен напугать кого угодно. Когда Алисдер попытался опустить ее руки, она застонала. Ее широко раскрытые невидящие глаза впились в него так, словно он был самим дьяволом.
Только одно слово вырывалось сквозь стиснутые зубы. Звук его пронзил Алисдеру сердце. Он сел на край кровати, обхватил Джудит руками, притянул к себе и усадил на колени, забыв, что на нем ничего нет. Именно его нагота и наводила ужас на Джудит.
– Пожалуйста, – не переставая твердила она, словно это было волшебное заклинание. – Пожалуйста… – Теперь ее руки оказались зажатыми между их телами. Джудит напряглась как тетива лука, безумный взгляд упирался ему в грудь, покрытую густыми темными волосками. – Пожалуйста… – повторила она, когда он положил левую руку ей под голову и ощутил шелковистость распущенных волос.
Алисдер осторожно прижал ее голову к своей груди, ее пылающая щека плотно прижалась к его прохладной груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89