У камина – два стула и стол, который можно использовать и для работы, и для чаепития. Сейчас там стоял дымящийся чайник, принесенный Агнес.
Шелковые шторы были зелеными, в тон листьям на обоях. Шторы, покрывало и подушки на стульях отделаны золотистым шелковым галуном.
Здесь тоже была гардеробная, но не такая просторная, как у Алекса, полки встроенных шкафов пустовали. Лишь на вешалке сиротливо висело траурное платье; внизу было аккуратно сложено нижнее белье и ночная рубашка из цветастого муслина. В уголке приютился ее чемодан, в котором остался единственный костюм Сары – атласный пояс и лиф – память о карьере Сары Тэва.
Алекс налил в чашку чая и передал ее Франческе.
– Здесь ты будешь в безопасности.
– Еще бы, при таком неусыпном наблюдении, – сказала она, добавив сахару, размешав его миниатюрной серебряной ложечкой и сделав небольшой глоток.
Скажи ему сейчас. Сколько можно жить в этой лжи ?
Момент был вполне подходящим...
Франческа чувствовала себя такой незащищенной, испуганной. А Алекс казался неустрашимым. Даже когда вокруг царил полный разгром.
Она подняла голову и взглянула на него.
– Алекс...
Столько граней было в Саре, столько лиц, что он никак не мог соединить их в одно целое. Она была сейчас такой нежной, такой женственной, неуверенной в себе. Куда девалась та высокомерная, соблазнительная, невозмутимая роковая женщина?
И Алекс, несмотря на всю его осторожность, потянулся к ней.
– Мне нравится, когда ты называешь меня по имени... – пробормотал он.
Она спохватилась.
– Милорд...
– Слишком поздно. – Он обхватил ладонями ее лицо. – И мне нравится, когда ты слегка растеряна.
– Любой бы растерялся, увидев свою постель изрезанной. Или для вас это привычно?
– Я найду того, кто сделал это. – Она не сомневалась.
– Мой чай, – пробормотала она.
– Поставь его.
Она поставила на стол чашку. Ее тревожила его близость, ее страх, его желание, ее ложь.
Ничто сейчас не могло сдержать его. Уж как он разъярился в последний раз, а сейчас так же яростно хотел ее целовать. Казалось, его влекло к этой новой Саре, играющей роль леди, хозяйки его дома.
Подумать только: Сара Тэва, хозяйка Миэршем-Клоуз!
Что за мысли ей лезут в голову? Она же пытается забыть о Саре, а не жить ее жизнью.
И, тем не менее, сейчас он был рядом, стремясь познать в ней ту суть, которая никогда не была присуща Саре. Он покрыл легкими поцелуями ее губы, затем привлек к себе и жадно припал к ним, как изголодавшийся, измученный болью человек.
И теперь, наконец, она тоже жаждала этих поцелуев, наслаждалась ими, потому что сегодня была самой собой, Франческой.
И Алекс почувствовал это, ее уступчивость, податливость ее тела, ее жадные ответные поцелуи. Теперь никаких секретов, никакой лжи. Сара Тэва больше не может от него прятаться. Сегодня она безраздельно принадлежит ему, жаждущая и податливая.
Что-то изменилось, но он не хотел задумываться о причинах. Хотел лишь одного – чтобы эта женщина, ее губы, ее тело принадлежали ему.
Он боготворил ее, обращаясь с ней как с леди, с трепетом и жгучим желанием, которое только она могла удовлетворить. И она понимала это.
Она целовала его жадно, безрассудно, не скрывая своих желаний.
От этих поцелуев она была, словно в тумане. Вспыхивала, как порох. К тому же чувствовала себя такой незащищенной, испуганной.
Надо признаться , сказать ему правду. Нет , не сейчас , еще нет... еще не время.
Налетевший на нее ураган чувств оторвал ее от земли, унес в облака, и теперь она парила там, охваченная блаженством. Ничего подобного она никогда не испытывала. Вот что знала Сара, мелькнула мысль. Вот какие испытывала ощущения.
Это возбуждение, это желание, этот жар между ног...
Она выгнулась навстречу ему, и он еще крепче прижал ее к себе.
Вот оно... что-то горячее, твердое прижималось к ее ногам... вот что... знала Сара.
Но она не Сара! Боже, она должна сказать ему. Должна.
Алекс уже расстегивал крючки на ее платье. И она не сопротивлялась. Она страстно желала этого. Платье, шурша, упало к ее ногам.
– О Бог мой, – воскликнул он, с трудом сдерживая смех. – Все твои деньги.
Она остановила его нежными, неторопливыми, головокружительными, бесконечными поцелуями.
– Сара, – прошептал он у ее губ. Сейчас – скажи ему сейчас!
– А что, если... что, если бы я оказалась не Сарой? – Голос ее дрогнул, колени подогнулись. Она не упала только потому, что он крепко прижимал ее к себе. Она едва не умерла от страха.
Он может убить ее за ложь.
Он рассмеялся. Он просто рассмеялся и стал расстегивать ее рубашку.
– Не Сарой? Кем же тогда? . Собой.
Но ему сейчас было не до шуток. Сара была его наваждением, и он хотел овладеть именно ею.
Как она раньше этого не поняла?
Сейчас ей стало по-настоящему страшно. Весь пыл угас, когда он снял с нее белье.
Настало время расплачиваться за свою глупость. Она стояла перед ним нагая, Сара его мечты.
Он легко подхватил ее на руки, такую нежную и податливую, и понес к постели.
Такую Сару он никогда не видел; такой она представлялась ему в мечтах, – все понимающей, умелой, сдержанной и застенчивой.
Именно такую он хотел; ее тело было гибким, кожа шелковистой, словно атлас, соски упругими и напрягшимися от возбуждения.
Это была не та Сара, что исполняла экзотические танцы. Эта Сара молила о любви. И он не желал медлить ни минуты, опасаясь, как бы она не передумала и снова не замкнулась в себе.
Сначала поцелуи, жаркие, настойчивые, долгие и неторопливые. Он сбросил одежду и лег на Франческу, накрыв ее своим телом. И она помогала ему. Видит Бог, помогала, забыв обо всем на свете, кроме жгучего, всепоглощающего желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90