Какие воспоминания останутся у нее, кроме тех моментов их плотского единения?
И вот она здесь, обласканная им, залитая его спермой, убаюканная его руками.
А она ли была здесь? На ее лице все еще была вуаль. Он называл ее Весталкой.
Она должна уйти.
Она обязана уйти, потому что женщины не покидали Уика – он бросал их. Безжалостно. Бессердечно. Правда, давая им кучу драгоценностей в качестве утешения. Но все же бросал.
Она отвергнет его. Это будет чудом проявления ее гордости. Тогда уж Инночента сможет еще раз попытать удачу с ним, как только откроется, естественно, подпольным путем, что союз «она и он» не состоится.
О-о-о… Поток сожаления грозил залить ее.
Но такой человек, как Уик, никогда не пойдет на поводке, не будет вести себя нормально, не поверит, что в семье и браке можно хранить честь, верность и достоинство.
Бросая его, она защитит честь всех тех женщин, которых он использовал и которые поверили, что он может измениться.
Глава 8
– Где она?
Уик запер дверь на засов, его рев гулким эхом разносился по пустому коридору. Где-то в доме в мертвой тишине часы пробили пять. Гулкое безмолвие.
– Уилтон! – Он не слишком церемонился с ней и даже не спешил одеться, когда она вошла в комнату. Он даже не пытался скрыть свою ярость. – Где женщина?
– Сэр? – Она не боялась его. Уже много лет она справлялась со всеми его капризами, прихотями и вспышками гнева. – Откуда мне знать?
– Как откуда знать? – взревел он. – Ты знаешь все, что происходит в этом доме. Где она?
– Я не знаю.
– Найди ее, – отрезал он и пошел за штанами, рубашкой и сапогами. Он даже не стал купаться или умываться, так был разъярен. Он хотел сохранить на себе ее запах и впитать всеми порами ее предательство.
А теперь к Эллингему, этому сукину сыну.
– Мой дорогой Уик, – произнес Эллингем укоризненно, срочно вытащенный из кровати. – Нельзя так обращаться с гостями, особенно с лучшим другом и главным сводником. – Он покачал головой, начав понимать волнение Уика. – Что значит – где она? Прежде всего, кто она?
– Эта целомудренная штучка, которую ты представил мне как чистую и невинную. Так вот, она ушла, ты слышишь меня? Она бросила мою постель, мой дом и мой член – и кто знает, куда она направилась и какие россказни будет распространять. Черт бы ее побрал со всеми ее прелестями… Вылезай из постели, Эллингем! На кону твоя башка в прямом и переносном смысле. Я тебе ее оторву, если ты не скажешь, кто она и куда делась.
– Погоди, Уик. Ты же ведь еще не знаешь, может, она в доме – на кухне или в библиотеке…
Уик бросил на него злобный взгляд, но Эллингем не смотрел на него, занятый одеванием.
– В пять утра, понимаешь, болван ты этакий? Кто она, Эллингем?
– Великий Боже, ты выбираешь себе малышку в жены и до сих пор не спросил ее имени? – ужаснулся Эллингем.
Это не укладывалось ни в какие рамки и было слишком даже для Уика. День и ночь развлекаться с девушкой и даже не поинтересоваться, кто она. Хотя бы потому, что она может зачать от него? Это просто неприлично. Ему не хотелось даже думать об этом. Девушка была в доме, она должна быть здесь.
– Ты что, даже ни разу не снял вуаль с ее лица?
– А зачем? – небрежно бросил Уик. – Она мила, доступна, а ее тело жаждет удовольствий. Что еще нужно знать?
– Ее чертово имя, ты, кусок дерьма! Бога ради, ты же собираешься жениться на ней!
– Я хочу вернуть ее… – Уик перевел дыхание и поправился: – В мою постель.
– Ты хочешь заполучить ее жаркое тело, – процедил Эллингем. – А для этого тебе придется хорошенько потрудиться.
– Я… хочу… ее.
– А-а-а… – протянул Эллингем. – Значит, ее.
– Кто она?
– Она – Весталка, и она улетела.
– Эллингем… – Его тон не допускал возражений, его руки сжались, словно он собирался раздавить сводника о ближайшую стену. – Кто… она?
– Насилие никуда тебя не приведет, – огрызнулся Эллингем. – Помни, на кону большие деньги, а также честь королевы и страны.
– Кто она?
– Некая девушка, которая, судя по всему, слишком хороша для тебя.
– Я… убью… тебя… Я душу из тебя вытрясу.
Эта женщина вернется в мою постель в течение дня, а через месяц станет моей женой. Хочет она того или нет. Таковы были условия соглашения, и я не думаю, что это была неудачная шутка с твоей стороны, поскольку ее последствия ты и представить себе не можешь.
Эта угроза подействовала на Эллингема. Вес Уика в обществе был намного выше влияния ангелов небесных. За ним стояли деньги, титул, родословная, связи, наконец. И множество совершенно неосязаемых вещей, главная из которых – свет, который сотрет в порошок любого, неугодного ему.
Будучи приспешником и наперсником Уика, Эллингем получал массу удовольствий и развлечений, и он, конечно же, не будет защищать Весталку, раз это угрожает его дружбе с Уиком.
В конечном счете всему есть пределы.
Но видеть Уика таким возбужденным в высшей степени забавно. И он сможет шантажировать его в любое время, когда захочет взять верх над ним.
– Не горячись, Уик. Еще не время идти на баррикады. Ты ведь не знаешь наверняка, что она ушла. Давай сначала посмотрим, позавтракаем, успокоимся, а уж потом, если потребуется, схватимся со львицей в ее логове.
– Он целовал тебя?
Теперь пришло время ей искать прибежище в грустной голубой комнате. Хотя грусть – это не то, что она чувствовала тем утром, когда она добралась до дома, полураздетая, раздираемая угрызениями совести.
Боже, как она осмелилась бежать из владений Уика? И даже тогда ее удача зависела от какого-то чудака, который решил, что побег не вызовет гнева Уика.
Она поспала, позавтракала, еще поспала, и вот теперь, в этот предвечерний час дня, когда она покинула Уика, у нее было ощущение, словно прошло не меньше месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37