– Чем помочь тебе? Принести сумку с травами? Травы?Она непонимающе посмотрела на него.– Он не может умереть! – прохрипел Малик. – Должно же быть что-нибудь…– Я не успеваю за ним. – Бринн прижала его еще крепче в полном отчаянии. С каждым мгновением он отдалялся от нее все дальше. – Неужели ты не понимаешь? Он уходит от меня.– Не могу поверить, что ты дашь ему умереть! – Малик был непримирим. – Подумай. Тебе и смерть подвластна.Она была не в состоянии о чем-либо думать. Все закрыла собой острая боль. Боль Гейджа… Ее боль… Общая боль.Боль одна на двоих. Она уже раньше была с Гейджем единым целым. В ту ночь, когда умер его отец. Тогда она прикоснулась к нему, соединилась с ним, и от этого слияния его боль стала меньше.Но тогда все объяснялось чувствами, а сейчас страшное ранение. Надо слиться с ним, стать им, отдать всю себя умирающему любимому…– В чем дело? – спросил Малик.– Я не вынесу на расстоянии… Но если я соединюсь с ним… то, возможно, догоню его и он разрешит мне вылечить его.– Не понимаю, о чем ты.У нее не было времени на объяснение. Оставалась только эта, последняя надежда. Она легла на землю и обхватила Гейджа, плотно закрыв ладонями его раны. Тепло не чувствуется. Боли нет. Именно это испугало ее, потому что так можно в мире ином остаться навеки.– Бринн?– Я сейчас засну. – Она проваливалась в темноту. Но на самом деле она просто не знала, как иначе объяснить ту дорогу, по которой отправлялась в царство теней. – Ты не должен прикасаться к нам, пока я не проснусь.– Позволь перенести вас в замок. Скоро наступит ночь. Я не могу оставить тебя с Гейджем в лесу на траве.– Ты не должен дотрагиваться до нас! – зло повторила она, закрывая глаза. – Пока я не проснусь.– Сколько…Неизвестно, может, никогда. Если ей удастся слиться с Гейджем в одно целое, то не исключено, что он уведет ее за собой, если не сумеет устоять на ногах в этой тьме.– Сколько потребуется.Она чувствовала отчаяние Малика, его горе, спускаясь по спирали вслед за Гейджем в зияющую черноту вокруг него. Она отбросила от себя все земные тревоги. В ее мире жил только он. Его, отходящего в мир теней, она должна догнать.Я иду, милый мой! Подожди меня.
***
– Как страшно, Малик, они оба словно окаменели! – прошептала Эдвина, глядя на два неподвижных тела, крепко вжавшихся друг в друга, казалось, они слились воедино. – Ты уверен, что они еще живы?Малик кивнул и, подавшись к костру, подбросил дров в огонь. Он и Эдвина сидели невдалеке от лежавших неподвижно друзей.– Они живы.– Прошло несколько часов. – Эдвина старалась сдержать внутренний озноб, когда ее каждая жилка билась наособицу. – Я ненавижу ждать. Что мы сидим без дела?– Мы сделали все, что смогли.– Не так уж и много. Только и разожгли костер для тепла да накрыли их одеялом, – нетерпеливо продолжала она. – Но должно же быть что-нибудь еще?– Если что-то важное и есть, так Бринн делает это. – Он взглянул на неподвижные тела под одеялом. – Тебя мучает чувство вины, что он ранил Гейджа. Ричард преследовал не свою жену, а сокровища.– Знаю. – Она понимала низменные помыслы Ричарда, но за долгие годы он приучил ее к мысли, что во всем всегда виновата женщина. – Просто… Я люблю Бринн. Но не было бы беды, не появись она в Редферне, когда я болела. И если бы не помогла мне…– Если бы комета не пролетела в небе, то и Вильгельм не принял бы решения идти в поход на Англию, да если бы я не позволил саксам ранить себя. – Малик невесело улыбнулся. – Видишь ли, можно без конца упрекать себя, оглядываясь на прошлое. Прими все как неизбежное, Эдвина.– Если я смирюсь, то, значит, я бессильна. Я слишком долго жила в покорности. – Она помолчала. – Как ты думаешь, мы должны отвезти тело Ричарда в Англию?– Нет, и я не собираюсь выкапывать этого мерзавца!Эдвина бросила взгляд на лес, где Малик захоронил останки Ричарда, прежде чем пришел за ней.– Тогда, может, позовем отца Тома из деревни, чтобы похоронить его в освященной земле?– И дать жителям повод начать охоту на Селбара и позволить им убить спасителя Бринн? – Малик покачал головой. – Я выбираю волка вместо скудной души твоего мужа. Зверь стоит больше.Эдвина не спорила. Ричард в своей жизни загубил слишком много людей и мог погубить еще этой ночью.Снова взглянув на Бринн и Гейджа, прижавшихся друг к другу, Эдвина вдруг поняла, что, несмотря на их кажущуюся застывшую неподвижность, в них проявилось что-то живое. От земли шел шум, земля колебалась и вздрагивала.– Что происходит, Малик? – в испуге прошептала она.До Малика тоже донесся шум битвы.– Мне кажется, она сражается с драконами. Боже, не покидай ее!
***
«Он не послушается меня!» – Отчаяние овладело Бринн.А ей для его спасения необходимо было слиться с ним до проникновения в его память, хотя бы частично.…Трепетные воспоминания о Гейдже-ребенке, одиноком, дерзком, упрямом мальчишке. Она почувствовала, как ожесточается сердце и крепнет воля Гейджа-юноши. Как умело скрывает он от всех и прячет от себя собственную боль и нужду в материнской ласке!Хардраада. Его родной отец, избегающий сына, не доверяющий ему. Отец, примите меня! Я стану всем, чем вы хотите.Я люблю вас, я хочу походить на вас.Пылающие города, кровь, насилие. Мне больно. Хватит? Примите меня. Я верю вам.Отказ. Боль. Усталость. Тогда я пойду своей дорогой. Вы не нужны мне. Любовь-ненависть к отцу.Византия. Слишком другая. Привыкни к ней. Она не более чужая, чем мир Хардраады.Шелк и корица, темнокожие рабы, бескрайняя пустыня, палящее солнце, верблюды… Малик.Воспоминания кружились, сменяли друг друга слишком быстро, чтобы их можно было осмыслить. Бринн в отчаянии пробивалась сквозь них, стараясь ухватить их, заставить его слушать ее и услышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99