..

Ц Балвентий-то?
Ц В молодости он был не таким... он... ах!.. это такая длинная, такая дивная эпо
пея, что я вам ее расскажу когда-нибудь после и не всем, а лишь старшим, самы
м достойным моего уважения, а теперь я только торжественно произношу мой
обет: вы все свидетели... до тех пор, и пока я не докажу вам неопровержимо, чт
о Балвентий мой отец и пока я не добьюсь его освобождения... у нас в Вейях ес
ть могущественная родня... они заставят Турна дать моему отцу свободу, отп
устить его домой на родину, Ц до тех пор я не женюсь на Амальтее.
Вераний обвел все общество каким-то особенным, властным, точно магнетич
еским, взором, встал из-за стола, с насмешливо-утрированным почтением отв
есил чересчур низкий поклон и тихо вышел.
Пирующие глядели вслед ему молча, разинув рты, пока Тит, лодочник не после
довал за ушедшим, говоря:
Ц Я провожу его; он так пьян, что, пожалуй, свалится в трясину.
Ц Я говорила тебе, отец, Ц сказала Амальтея, Ц говорила, что ничего хоро
шего не выйдет, потому что приметы неладные для свадьбы... гости пришли с п
охорон, принесли Ювента, говорили только про убийство, про соседское дел
о... потом Вераний...
Она кинулась к ногам Грецина, захлебываясь слезами.
Ц Не отдавай меня за пьяницу!.. не отдавай за лгуна!.. Не люблю я его, не хочу,
не хочу!..
Поселяне одни приняли ее сторону, вместе с Примом и Тертуллой стали угов
аривать Грецина прогнать негодного жениха, но Ультим, которого оруженос
ец постоянно смешил, особенно теперь, после его сцепки с Балвентием, снач
ала враждебной, потом родственно-любовной, Ультим начал заступаться за
Верания; часть гостей поддержала его, и начался бесконечный спор с семей
ным разладом, где один дряхлый свинопас не принял участия, ничего не пони
мая в случившемся, бормоча сам с собою:
Ц Что такое он говорил?.. Что такое?.. вот теперь все кричат?.. а ну-ко-сь он но
с-то... нос-то мне прищемит опять!..

ГЛАВА XXI
Деревенские сплетни. Ц Любовь у источника

Старому Грецину было чрезвычайно неприятно все случившееся, но он не реш
ился наотрез отказать Веранию в руке своей дочери в такое время, когда ем
у казался нужным могущественный человек в Риме среди царской прислуги, з
а какого тот себя выдавал.
Грецина угнетала мысль, что убийство повело ко вторжению во владения его
господ ненавидимых им соседей-помещиков с такою оглаской на весь округ,
что не стало возможности скрыть дело до решения господской воли о том.
Ц Что теперь будет?! Как бы господин не свалил все это с виновной головы н
а невинные?! Как бы не наказал вместе с преступником и управляющего со ста
ршим сыном, за то, что допустили случиться то, что случилось не по их воле, а
еще сильнее за разглашение того, чего нельзя скрыть!..
Так мучительно прошло несколько дней.
Члены семьи Грецина обыкновенно собирались в полдень к обеду не все за р
аз, а по мере окончания работы каждого, кому когда удобно.
Ультим, исполнявший обязанности дворника при усадьбе, являлся к матери п
ервым; затем приходил сам Грецин; Прим и Амальтея бывали последними, пото
му что соседи часто задерживали их болтовнёю, повстречавшись на дороге.
Как все молодые люди, они любили слушать новости и со своей стороны расск
азывать, что накопили в запасе своих сведений.
Во многих добытых ими слухах были ужасные преувеличения; соседи судили и
рядили не столько о самом происшествии, его виновнике и жертве, как о семь
е Турна Гердония, хозяйстве его поместья, ссоре с соседом, причем не все по
селяне держали его сторону; многие давали хвалебное предпочтение его вр
агу, фламину.
Во всех этих слухах, когда их передавали, Грецина страшно огорчала болто
вня Тита-лодочника, заслуженно прозванного Ловкачом. Все сплетни были у
жасны, но выдумки Ловкача просто омерзительны.
Однако, в глубине своего ума, старый управляющий не мог не признавать, что
в сущности поведение деревенских болтунов имело свои основы и заслужив
ало порицания не больше, чем его с сыновьями, не сумевших затушить дело до
его огласки.
Грецин, помимо желания, был вынужден стать по отношению к Авлу почти в пол
ожение его защитника из опасений господского гнева; он сильно страдал от
фальши этого положения, потому что никто больше его не презирал таких лю
дей, мелких негодяев, как Авл, но, когда человеку приходится страдать из-з
а разбойника, у него, естественно, возникает доля потворства, извинения е
му.
В один из таких полдников Грецин прослушал от жены и сына разные соседск
ие толки и, когда они кончили, почувствовал себя совершенно разбитым.
Ц По крайней мере, все объяснилось, друг мой, Ц сказала ему Тертулла, зам
етившая его страдания, Ц утешься хоть этим.
Ц Ну, какое тут утешение! Ц сухо отрезал Грецин.
Ц Неизвестность кончилась.
Ц Куда там кончилась!.. Мнится мне, старуха, тут есть еще что-то.
Он не спускал глаз с только что вошедшего Прима, приметив в руке его письм
о, скатанное трубкой, но без печати, Ц по-видимому, уже прочтенное им.
Ц Что это у тебя, сын? Ц спросил он.
Ц От господина, Ц ответил тот, Ц я прочту тебе... удивительно хорошее, ми
лостивое письмо!.. О, как хотелось бы мне знать, кто внушил ему это!..
И Прим стал читать.
Будь Грецин в ином настроении, он едва ли согласился бы признать это посл
ание хорошим; некоторые выражения были таковы, что он увидел бы в них даже
обиду без вины, но теперь, когда он опасался всего худшего, общий тон письм
а показался ему чересчур снисходительным, господский гнев сдержанным, м
нения светлыми, гуманными, и Грецин, пока сын читал ему, расплылся в умилен
ии от благодарности к человеку, который, несомненно, внушил это грубому Т
урну, неспособному от себя проявить никакой любезности к невольникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27