Феликс Разумовский
Зона бессмертного режима


Зона бессмертного режима Ц 1



Феликс РАЗУМОВСКИЙ
ЗОНА БЕССМЕРТНОГО РЕЖИМА

А. Кожедубу – мастеру божьей милостью.
Мастерам – А. Витковскому,
А. Бильгидинскому, А. Демьяненко.
Всем, кто идет со мной по Пути.
С добрыми попутчиками дорога ровнее…
Автор

Пролог

– Ну-с, кто там у нас дальше? – Доктор Шуман вздохнул, глянул на часы и потянулся так, что из-под рукавов халата выглянули обшлага серого повседневного эсэсовского кителя. – Надеюсь, хоть сегодня-то мы сумеем вовремя поужинать?
Его поджарое, не по годам крепкое тело было полно жизни и требовало пищи.
– Да ладно вам, коллега, во славу фатерланда можно и поголодать. Или вы так не считаете? – Доктор Брандт стал похож на крысу, гадостно прищурился и перевел глаза на фройляйн в тщательно отглаженном белоснежном халате: – Алло, Герта, ждем вас.
Юркий, остроносый, с лобастой головой, он и впрямь напоминал какого-то мелкого, не гнушающегося падали хищника.
– Яволь, герр штурмбаннфюрер Майор войск СС.

, – встрепенулась фройляйн, положила пудреницу и с хрустом перевернула журнальную страницу. – Вариант два бис. Номер восемьсот сорок первый. Русский, Иван Иванович Иванов, семнадцатого года рождения, предположительно военнослужащий Красной Армии, звание и должность не установлены. Взят в плен тяжело раненным в районе Вязьмы Осенью 1941 года немцы разгромили вяземскую группировку советских войск.

, от предложения вступить в РОА Русская освободительная армия. Свыше миллиона наших соотечественников в 1941–1945 годах участвовали в войне на стороне фашистской Германии.

категорически отказался, дважды, в августе тысяча девятьсот сорок второго года и в октябре тысяча девятьсот сорок четвертого пытался бежать. Держится независимо, пользуется среди заключенных авторитетом, направлен в наше распоряжение службой безопасности лагеря.
В ее голосе слышалось раздражение – попудриться не дал, свинья. Впрочем, нет, иногда под настроение хряк. Тщедушный, задыхающийся, воняющий шнапсом и потом. Если вдуматься, не хряк – кролик. Сволочь…
– Так, а что там с барышнями? – Штурмбанн-фюрер зевнул, по-собачьи оскалился, показав прокуренные редкие зубы, и неожиданно отвлекся, посмотрел на санитаров: – Эй, там… Этого в холодильник. Вскрывать буду завтра.
Двое рослых шутце Рядовой войск СС.

в медицинских халатах кантовали на носилки недвижимое тело. На лицах их читались равнодушие, скука и полное отсутствие каких-либо эмоций. А чего, спрашивается, интересного-то здесь? Мокро, хлопотно, дубово и неподъемно. А главное – привычно. К тому же даже не баба – мужик. Эка невидаль, насмотрелись…
– С барышнями все в порядке, имеют место быть, – криво усмехнулась Герта, с презрением фыркнула и снова очень по-сортирному зашуршала бумагой. – Ядреные славянские девки. Алена Дормидонтовна Зырянова из города Иркутска, что в Сибири, и Марыля Кобазева-Градецкая из польского движения Сопротивления. Обе родились в двадцать третьем, обе кровь с молоком, то есть практически здоровы, удовлетворительно упитанны и имеют, не в пример большинству, нормальные регулы У большинства женщин, содержавшихся в концлагерях, не было месячных.

. Пахать можно. Отличный материал, герр штурмбаннфюрер, вы же знаете, что Равенсбрюк Женский концентрационный лагерь.

всегда идет нам навстречу, выделяет для работы самые красивые экземпляры Исторический факт.

.
Вот в том-то и дело, что материал отличный, самой-то – груди с кулачок, герпес, руки до колена, а коленки острые, неаппетитные, кажется, порезаться можно. Впрочем, нет, кости малого таза будут поострее, потравматичнее. Зато – нордический цвет глаз, черные петлицы и целая очередь воздыхателей чином не ниже капитана. Этих грязных, ограниченных, воняющих шнапсом скотов.
– Ну вот и славно, – одобрил доктор Брандт, – начинайте. Готовьте русского, инструктируйте барышень. А мы пока с коллегой пойдем покурим. Никотин, говорят, активизирует работу мозга. А, Вилли? Как у вас с полетом мысли? Летит? Далеко? И в какую же сторону? Не на Восток, надеюсь? – Он глухо рассмеялся, встал и похлопал доктора Шумана по плечу. – Пойдемте, пойдемте, покурим моих. Трофейных. Пахнет хорошо не только труп врага, но и его табак.
– Ну уж нет, Вальтер, не скажите, русские папиросы горлодернее фосгена. – Доктор Шуман с ухмылкой поднялся, привычно поддернул штаны и, торопясь, пригладил жидкие, зализанные набок волосы. – Впрочем, ладно, пошли. За компанию, говорят, и жид удавился…
– Э, Вилли, а не было ли у вас в роду евреев? Вы ведь человек компанейский, – пакостно выпятил губу доктор Брандт. Доктор Шуман что-то ему ответил, и так, зубоскаля, поддевая друг друга, они вышли из просторного застекленного бокса. Путь их лежал через зал, по краю бассейна, к узкой, ведущей на чердак лабораторного корпуса лестнице. Там с чисто немецкой аккуратностью было устроено место для курения – тазик с песком, ведерце с водой, банка-жестянка для собирания окурков. Каких либо скамеек не было и в помине, нечего рассиживаться, надо работать для Германии. Все очень по-нордически, конкретно и строго – делу время, потехе час.
– Прошу. – Доктор Брандт достал початую пачку «Кемела», с важностью протянул, стрельнул зажигалкой. – Это куда лучше русских папирос.
– Да, у Шелленберга губа не дура. Не зря он предпочитает именно эти сигареты, с верблюдом на пачке Тоже исторический факт. Не был Вальтер Шелленберг патриотом Третьего рейха.

, – согласился Шуман, с завистью вздохнул и, пустив в оконце струйку дыма, резко сманеврировал, отошел от темы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16