Воцарилась тишина.
Вашек с фотографией в руке сидел на диване, на Любоша даже не глянул.
– У тебя есть складной нож? – спросил Любош.
Вашек не отвечал. Любош, встав на колени, полез в чемодан за ножиком. Перерезал веревку и открыл крышку коробки.
– Эти машинки я собирал целых пять лет. Теперь все они твои.
Но Вашека не заинтересовал ни один из лежавших там 467 автомобильчиков.
Мрачный, он разглядывал попеременно то мужчину на фотографии, то Любоша перед собой. Наконец встал, перешагнул через коробку и выскочил из комнаты.
– Не принимай все всерьез, мама! Он ужасный болтун! – Вашек взобрался на кушетку в кухне, откуда легко было достать до стола. – И не ругайся, если он останется у нас ужинать.
Анна посмотрела на Вашека, потом перевела взгляд к дверям. Вашек тоже оглянулся и увидел Любоша, стоявшего там с удрученным видом.
– Я тебе помогу, – сказал Вашек, давая маме понять, на чьей он стороне.
– Я тоже, – отозвался Любош и, быстро обойдя стол, стал возле Анны, которая кроила резцом тесто на доске.
Вашек набрал из белой миски мясной начинки, шлепнул ее на раскатанную лепешку и покосился на Любоша.
– Мамуля, получается, что Любош папу знал?
Анна молчала, а когда потянулась за мукой, на мгновенье встретилась глазами с Любошем.
– Я его не знал, – ответил Любош неуверенно, страстно надеясь, что Анна подскажет ему, как себя вести. Но Анна на него даже не взглянула…
– Почему он врет, ведь он же показал на него!
Анна не отвечала, а Любош молчал.
– Так, значит, ты был его товарищем? – набросился Вашек на Любоша, размахивая перед ним ложкой. – Говори, был или не был?
Любош искал помощи у Анны, но та молча закручивала пирожки. И он только беспомощно пожал плечами.
– Я не знаю.
– Зато я знаю! – взорвался Вашек, – ткнув в него ложкой. – Это он позволил ему погибнуть под лавиной!
Воцарилась гробовая тишина.
– Черт побери, Анна! – сокрушенно завопил Любош. – Скажи же наконец что-нибудь!
– Оставьте меня в покое! Оба! – отрезала Анна, задвинув в духовку противень с пирогами.
Стояла такая тишина, что было слышно тиканье будильника, который Анна завела на двадцать минут и поставила возле плиты. Растерянный Любош лепил из теста катышки, Вашек уплетал начинку, Анна, повернувшись спиной к обоим, резала лук.
Слышался мерный стук ножа о деревянную дощечку.
– Был бы живой мой папа, – сказал Вашек, усевшись на кухонный стол, – все вечера проводил бы со мной. Даже когда я был еще совсем маленький. Ходили бы мы вместе в киношку и держали бы собаку.
Любош совсем расстроился.
– Твой папа не знал, что ты был на свете, – сказал он, собрав все свое самообладание, взял Вашека за подбородок и заглянул в глаза. – Иначе он пришел бы к тебе.
Анна замерла. Нет, это уж слишком! Да разве можно объяснить это ребенку?
– А почему он не пришел к маме? – сказал Вашек. – Что есть на свете мама, об этом он знал!
И, соскочив со стула, прижался к маме.
– Мама! – потянул он ее за халат.
Анна не шевельнулась.
– Мама! Мамочка! – снова он дернул Анну за халат, на этот раз что было мочи. В чем дело? Почему мама даже не смотрит на него?
– Мама, так это и вправду МОЙ ПАПА?
Анна молчала.
Любош тоже молчал, счищая с доски остатки теста.
– ДА ИЛИ НЕТ?
– Оставь меня в покое! – с отчаянием выкрикнула Анна, стараясь, чтобы голос ее не дрожал.
– Я ХОЧУ ЭТО ЗНАТЬ!
Наконец Анна обернулась. Вытерла руки тряпкой и глазами, еще полными слез, посмотрела на Любоша.
– Да, это твой папа! – сказала она твердо.
Вашек удивленно глядел на нее.
Посмотрел он и на Любоша. Тот молчал.
Медленно побрел Вашек к двери, потом вдруг с грохотом выскочил вон.
Анна злобно швырнула тряпку:
– Ты соображаешь, что натворил?! Что сделал?! Убирайся прочь! Иди отсюда! Не хочу тебя видеть! – Отвернулась к стене и с таким остервенением принялась резать лук, словно это была самая важная работа на свете.
Любош с трудом перевел дух. Ему не хватало воздуха. Он подошел к Анне так близко, что слышал ее неровное дыхание, но едва положил руки ей на плечи, как раздался крик Вашека:
– Отойди от мамы! Уходи от нас прочь!
Мальчик стоял в дверях в своей клетчатой рубашке, брюки сползли, отстегнувшись от помочей, на голове вязаная шапка с красно-синим помпоном, помрачневший лоб перерезала морщинка.
И Любош понял, что говорит он совершенно серьезно.

Анна накрыла на стол. Вашек отодвинул свою тарелку, ни к чему не притронувшись, и она не стала его уговаривать, сказав, что, если с уроками у него все в порядке, он может идти спать; сложила пироги в миску, накрыла полотенцем и отнесла в кладовую на полку, помыла посуду и доску, протерла пол в кухне и проветрила детскую комнату.
Когда Вашек погасил ночник, она устроилась в кухне на стуле у окна. Наконец-то одна! Как удалось ей пережить этот час с той минуты, как Любош закрыл за собою дверь? Что, собственно, случилось?
К своему удивлению, не могла вспомнить. Все перепуталось, как в кошмарном сне. Сняв с себя халат, она сполоснула глаза, вытащила из шкафа чистую подушку и одеяло. Погасила по всей квартире свет и, лишь улегшись, тихонько расплакалась.
– Мама, ты рада, что он ушел?
Вашек в пижаме приближался к ее постели. Анна повернулась на другой бок к стене.
– Иди спать, Вашек!
Но Вашека мучила совесть – ведь он прогнал маминого жениха. Он вскочил к ней в постель и юркнул под одеяло.
– Мама, мамочка, не плачь, – с тревогой шептал он. – У тебя есть я. И я буду с тобой до самой смерти. Каждый день.

20

На смену апрельским ливням пришли ясные и ветреные дни. В ночь со вторника на среду дождь припустил снова и, не прекращаясь, лил всю вторую половину дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38