Интересно, почему?— Нет у меня прозвища.— Ну, например, Медведь? Или Лягушка?— Нет.— Ну давайте же, — настаивала она. — Придумайте что-нибудь.— Заводная Птица, — произнес я.— Заводная Птица? — переспросила девчонка и уставилась на меня, раскрыв рот. — Это еще что такое?— Заводная Птица, — сказал я. — По утрам, сидя на дереве, она подкручивает пружину нашей жизни.Девчонка опять пристально посмотрела на меня.— Я только что это придумал, — вздохнул я. — Эта птица каждый день прилетает к нам и кричит с соседнего дерева: Кр-р-р-ри-и-и… Но ее пока никто не видел.— Хм! Ладно. Раз так — буду звать тебя Заводной Птицей. Тоже язык сломаешь, но все же гораздо лучше, чем Тору Окада.— Спасибо.Девчонка изменила позу: уселась на стул с ногами и уткнулась подбородком в колени.— А тебя как зовут? — поинтересовался я.— Мэй Касахара. Мэй… это от месяца май.— Ты родилась в мае?— Чего спрашивать? Вот было бы смеху, если б я родилась в июне, а меня вдруг назвали Мэй.— И то правда. Как я понимаю, в школу ты так и не ходишь?— Я долго за тобой наблюдала, Заводная Птица, — проигнорировала мой вопрос Мэй. — Из комнаты в бинокль видела, как ты вошел через калитку. У меня всегда под рукой маленький бинокль, чтобы наблюдать за дорожкой. Ты, наверное, не знаешь: здесь разные люди ходят. И не только люди. Животные тоже. А что ты здесь делал все это время, пока сидел один?— Да ничего особенного, — сказал я. — Думал о прошедших днях, свистел.— Ты какой-то чудной, — заявила Мэй Касахара, грызя ногти.— Вовсе нет. Все люди так поступают.— Может быть. Но кроме тебя, никто не ходит специально для этого к соседям, в пустой дом. Если делать нечего, то думать о прошедших днях и свистеть можно и в своем саду.В ее рассуждениях была железная логика.— Ну как? Нобору Ватая еще не вернулся домой? — спросила Мэй.Я покачал головой:— А тебе после нашей встречи он на глаза не попадался?— Коричневый, полосатый, кончик хвоста чуть изогнут? С тех пор я тоже его ищу, но что-то не видно.Мэй вытянула из кармана шорт пачку «Хоупа», прикурила от спички. Сделав несколько затяжек, посмотрела мне в лицо:— Слушай, у тебя волосы не выпадают?Я непроизвольно провел рукой по волосам.— Да не здесь, — сказала девушка. — У лба. Тебе не кажется, что они растут чересчур высоко?— Как-то не замечал.— Зато я заметила. Вот здесь ты и начнешь лысеть. Волосы будут отступать все выше и выше. Вот так. — Мэй крепко схватила себя за волосы, оттянула назад и показала мне открывшийся белый лоб. — Обрати на это внимание.Я дотронулся до волос на лбу. Вроде их действительно поубавилось. А может, только воображение. Мне стало немного не по себе.— Ты говоришь: обрати внимание. А что, по-твоему, надо делать?— Здесь ничего не поделаешь, — сказала Мэй. — Против облысения нет средств. Человек, которому судьба облысеть, все равно облысеет, когда придет его время. И ничем это не остановишь. Вот говорят: чтобы не было лысины, волосам нужен хороший уход. Но это все неправда. Самое настоящее вранье. Сходи на вокзал Синдзюку [ Один из крупнейших транспортных узлов Токио.

] и посмотри на бродяг, которые там спят. Ни одного лысого не найдешь. Думаешь, они каждый день моют голову шампунем «Клиник» или «Видал Сэссон»? Или втирают какой-нибудь лосьон? Косметические фирмы что хочешь скажут, чтобы выкачать деньги из таких, как ты.Ее слова произвели на меня впечатление.— Твоя правда, — сказал я. — И откуда ты столько знаешь о лысинах?— Я уже довольно долго подрабатываю тут по соседству в одной фирме, где делают парики. В школу я не хожу, свободного времени — навалом. Заниматься приходится анкетами, опросами и прочей ерундой. Поэтому я все про лысых знаю. У меня полно об этом всякой информации.— Хм!— Но знаешь, — продолжала девчонка, бросив на землю окурок и наступив на него, — в этой фирме строго запрещено говорить «лысый» или «плешивый». Вместо этого нужно сказать «у человека фолликулярные проблемы». «Лысый» — это дискриминационный термин. Каково, а? Я как-то ляпнула «человек без растительности на голове», так они там чуть с ума не посходили. «Шутки здесь неуместны, девушка». Они все такие серье-е-езные. Во как. Люди вообще ужасно серьезные.Я достал из кармана карамельку, бросил ее в рот и предложил такую же Мэй. Она покачала головой и вынула из пачки новую сигарету.— Послушай, Заводная Птица! Ты ведь безработный? Ничего еще не нашел?— Нет пока.— Хочешь заняться серьезным делом?— Конечно, — ответил я и тут же засомневался, хочу или нет. — Впрочем, не знаю. Наверное, надо подумать. Я сам толком не знаю. Понимаешь, это трудно объяснить.Покусывая ногти, Мэй Касахара пристально посмотрела на меня и сказала:— Знаешь, Заводная Птица, давай как-нибудь вместе сходим в эту фирму. Платят так себе, зато работа простая и график свободный. Ну как? Да ты не думай! Просто попробуй. Может, после этого легче будет разобраться в своих делах. Попробуй, хоть для смены обстановки.«А что? Наверное, было бы неплохо», — подумал я.— Вообще-то, неплохая мысль.— Здорово! В следующий раз я за тобой зайду. Где твой дом?— Объяснить непросто. Надо идти по дорожке, повернуть несколько раз, пока слева не окажется дом, где припаркована красная «хонда-сивик». У нее на бампере наклейка с надписью: «За мир для всего человечества». Наш дом — рядом, но нет выхода на дорожку, поэтому надо перелезть через блочную стенку высотой пониже меня.— Нормально. Такая высота для меня не проблема.— Нога больше не болит?Девушка вздохнула и выпустила струю табачного дыма.— Ничего. Все в порядке. Я нарочно хромаю, чтобы в школу не ходить. Притворяюсь перед предками. Так и привыкла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36