– Который сейчас час? – спросил он.
– Четверть девятого утра. Вы пробыли без сознания почти тридцать шесть часов.
– Ого… – Голова и тело у него болели, он ощущал себя как будто в легком тумане, но за исключением этого чувствовал себя, как ему казалось, вполне здоровым. Кит попытался вспомнить, что же именно произошло; какие-то отдельные мгновения и эпизоды он помнил, но в целом его воспоминания о той ночи были похожи на кусочки разбитой вдребезги чашки, которые еще предстояло склеить.
– Назовите свой адрес, – попросила сестра. Кит ответил; она продолжала и дальше задавать ему подобные вопросы, и теперь он рассмотрел, что она записывала его ответы на листок бумаги. Киту хотелось сосредоточиться на происшедшем, но сестра непрерывно задавала ему все новые и новые вопросы. Наконец он вспомнил те последние минуты перед тем, как он потерял сознание, и рука его скользнула под одеяло и ощупывающе двинулась между ног.
– Все в порядке, – проговорил он.
– У вас действительно все в порядке. Хорошая реакция, хорошие жизненные показания, хорошие…
– Вот и прекрасно. Значит, я могу уходить. – Он сел, и сестра снова положила руку ему на плечо.
– Ложитесь, мистер Лондри, а то мне придется позвать санитара.
– Ладно. А когда мне можно будет выписаться?
– Когда врачи разрешат. Невропатолог сейчас как раз проводит обход.
– Это хорошо. А где мои вещи?
– Вон там, в шкафу.
– А телефон работает?
– Нет. Если хотите, я попрошу, чтобы его включили.
– Да, пожалуйста. А вы не знаете, что со мной случилось? – спросил он.
Сестра помолчала немного, потом ответила:
– Насколько я понимаю, вы подверглись нападению.
– Верно. Я был со своей знакомой. Вы не знаете, где она и что с ней?
– Нет, не знаю; правда, там в шкафу есть кое-какие женские вещи. Вас привезла сюда «скорая» полиции, – добавила сестра, – и полицейские переписали все вещи, которые были найдены при вас, и доставили их сюда. Мы можем потом с вами все перепроверить, если вас это тревожит.
– Нет. Мне нужен только мой бумажник. Вы не могли бы мне его достать?
– Попозже.
Кит немного подумал, потом спросил:
– А полиция не выражала желания меня допросить?
– Выражала. Она просила дать им знать, когда мы сочтем ваше состояние подходящим для допроса.
– Хорошо. Но только не сегодня.
– Посмотрим.
– Какие у меня перспективы?
– Н-ну… благоприятные.
– Рентген мне делали?
– Да. У вас трещина в черепе, отдельные внутренние ушибы и опухоли… Я попрошу доктора, он вам подробно все расскажет.
Кит попытался расспрашивать ее дальше, но она отвечала неохотно, стараясь ограничиваться лишь медицинской информацией самого общего характера – травмированы средняя часть туловища, правое плечо, левая рука и голова, внутренних кровоизлияний нет, несколько отдельных ушибов и рваных ран. Кит сделал для себя вывод, что если он окажется в состоянии подняться с кровати и одеться – значит, его состояние не так уж скверно, и он сможет уйти.
– А где я, как называется это место? – спросил он.
– В больнице округа Лукас, недалеко от Толидо.
Значит, отметил про себя Кит, он в руках местных властей, что означает и местную полицию, которая, по-видимому, считает его или жертвой, или лицом, числящимся в розыске, а возможно, и тем, и другим одновременно.
– Спрошу доктора, можно ли давать вам обычную пищу или все только жидкое, – проговорила сестра. – Хотите позавтракать?
Кит хотел, но сейчас надо было показать, что он еще слаб и плох. Он и в самом деле ощущал слабость и сильную головную боль, в остальном же, однако, чувствовал себя не так уж скверно.
– Мне хочется только спать, больше ничего, – ответил он.
– И хорошо. Я зайду попозже, вместе с невропатологом.
– Ладно. А я пока посплю.
Сестра вышла, и Кит сразу сел. Рано или поздно полиция затребует от госпиталя справку о том, что его состояние позволяет переносить заключение, и его переведут в тюремную больницу или иное подобное заведение. Кит не знал, кем он является в данный момент с точки зрения закона; не вполне ясно ему было и собственное состояние с медицинской точки зрения; однако он не мог позволить себе тратить время на то, чтобы выяснять все это или же разъяснять другим интересующие их вопросы. Он знал, что обязан выбраться отсюда, не обращая внимания ни на какую головную боль или скверное состояние, что должен добраться до Спенсервиля и найти Энни.
Он вытащил из руки иглы двух капельниц, и вены стали кровоточить. На прикроватном столике лежали кусочки марли и клейкая лента, и Кит быстро залепил оставшиеся от игл ранки. Потом свесил ноги с кровати и медленно поднялся. Колени дрожали, но он заставил себя собраться и сделать несколько осторожных шагов по палате.
На соседней кровати лежал какой-то старик, Кит присмотрелся и увидел, что тот спит. Кит задернул занавески вокруг обеих кроватей – главным образом для того, чтобы их не было видно через открытую дверь. Слева по коридору, неподалеку от палаты, располагался, как он успел заметить, пост дежурной сестры.
Кит открыл стенной шкаф и увидел там свои чемодан, дорожную сумку, а также дипломат и большую пластиковую сумку, набитую отдельными предметами мужской и женской одежды и туалетными принадлежностями. Он вытащил чемодан, снял с себя больничный халат и быстренько переоделся в синий итальянский шелковый костюм.
В пластиковой сумке, в которую полиция собрала разбросанные по номеру вещи, Кит обнаружил свои джинсы, рубашку и ветровку, которые были на нем в воскресенье, – он, однако, не нашел там ни своего бумажника, ни номеров машины. Местная полиция явно прихватила то и другое с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93