– Нет, дорогая, придется тебе к нему привыкнуть.
– Ладно; тогда в определенные дни месяца я буду превращаться в настоящую ведьму, зато в остальные буду блистать остроумием.
– Жду этих времен с нетерпением.
Они постояли немного молча, потом Энни сказала:
– Не хочется уходить.
– Ну, так оставайся.
– Не могу. Надо до его приезда выполнить массу поручений, а то начнутся расспросы, где я была весь день.
– Да, на коротком же поводке он тебя держит, ничего не скажешь.
– Что верно, то верно. Ты никогда этого не делал.
– Никогда и не буду.
– Тебе и не придется. А теперь разрешите пожелать вам удачного дня, мистер Лондри. – Энни протянула ему руку. – Увидимся в следующую субботу, тогда и сбежим вместе.
Он взял ее руку, улыбнулся, посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
– Энни… если ты передумаешь…
– Нет. И ты тоже не передумаешь. Приезжай, Кит, буду ждать. Красный кирпичный дом в викторианском стиле. Почти у дороги номер 6, сразу за поворотом. – Энни поцеловала его, повернулась и быстрым шагом направилась к машине.
Кит провожал ее взглядом. Она прошла вдоль озера, перебросилась на ходу несколькими фразами с теми, кто был на берегу, потом остановилась рядом с двумя пожилыми рыболовами. Они засмеялись каким-то ее словам, и Энни зашагала дальше, а те долго смотрели ей вслед.
Энни подошла к машине, открыла дверцу и оглянулась, посмотрев в сторону леса. Конечно, разглядеть Кита с такого расстояния да еще в тени деревьев она не могла, но все-таки помахала рукой, и он помахал ей в ответ. Она села в машину, задним ходом поднялась на холм и скрылась из виду по другую его сторону.
Кит постоял еще немного, потом двинулся в обратный путь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В воскресенье Кит Лондри отправился в церковь Святого Джеймса: отчасти потому, что ему неудобно было не откликнуться на предложение пастора Уилкеса, а отчасти из любопытства и движимый чувством ностальгии.
Маленькая церковь была заполнена почти до отказа, и, как и принято в сельской местности, все прихожане были одеты в свои лучшие воскресные костюмы. Пастор Уилкес прочел хорошую, составленную из точно подобранных фраз проповедь на тему «Власть и мораль», особо подчеркнув, что те представители власти, которые не чтут законы Господни и нарушают десять заповедей, не могут занимать должности, исполнение которых требует общественного доверия, будь то на общенациональном или местном уровнях. Кит понял, что, перед тем как засесть за составление проповеди, пастор Уилкес прочел стенограмму состоявшегося в четверг собрания. Разумеется, пастор Уилкес не упоминал никаких имен, но Кит не сомневался, что все присутствующие поняли, кого он имел в виду. Кит был рад тому, что пастор Уилкес не воспользовался возможностью и не посвятил свою проповедь темам домогательства жены ближнего и прелюбодеяний.
Поскольку приход был сельским и небольшим, то и служба в местной церкви проводилась только раз в неделю, в воскресенье; а потому и прихожане не могли позволить себе прогулять ее: соседи, не увидев кого-то из знакомых в церкви, заведомо не могли бы истолковать их отсутствие так, что те, дескать, приходили на другую службу. Кит столкнулся с этой проблемой, будучи еще подростком; но позднее, учась уже в старших классах школы, он начал посещать расположенную в Спенсервиле церковь Святого Иоанна – там он всегда почему-то оказывался поблизости от семейства Прентисов. При этом в церкви он стал бывать гораздо чаще, чем раньше, и мистеру и миссис Прентис нравилось видеть его там; но сам Кит испытывал некоторую вину за мотивы, которые им двигали, – не говоря уж о тех мыслях, что занимали его ум на протяжении самой службы.
Кит огляделся вокруг и увидел довольно много знакомых ему лиц: тут были и его тетка Бетти, и семейства Мюллеров и Дженкинсов, и Дженни, на этот раз без того приятеля, что сопровождал ее в четверг вечером, но с обоими своими детьми, и – что показалось Киту любопытным – полицейский Шенли, тот самый, с которым он столкнулся тогда около школы, а потом на стоянке тут, возле церкви; сейчас Шенли тоже приехал со всей своей семьей. Здесь же была – кто бы мог подумать! – и Шерри Коларик; по-видимому, решил Кит, для нее возвращение на это место своей публичной исповеди служило чем-то вроде первого шага к душевному выздоровлению. Как и сам Кит, мисс Коларик, несомненно, испытала немалое облегчение, убедившись, что пастор Уилкес даже не смотрит в ее сторону. Но пастор все же хотя и косвенно, однако сослался на то досадное положение, в которое она попала, напомнив всем присутствовавшим, что женщины – более уязвимые создания, нежели мужчины, и что они не столько грешат сами, сколько чаще оказываются объектами чужих грехов. Интересно, подумал Кит, как бы смотрелся Вашингтон, если приложить к нему такую мерку.
Кит не увидел в церкви Портеров, но их-то он и не ожидал здесь встретить; он, однако, думал – а возможно, надеялся, – что Энни сделает ему сюрприз и приедет. Но нет, это совершенно невозможно: она должна быть сейчас в церкви Святого Иоанна с ее грешником-мужем. Кит даже подумал, а не съездить ли ему самому туда на одиннадцатичасовую службу. Он немного повертел эту мысль в голове, но потом все же решил, что при том, как развиваются события в целом, подобный поступок был бы не очень умным.
Служба закончилась, и Кит направился к небольшой лестнице, что вела из церкви; пастор Уилкес уже стоял возле верхних ее ступенек, прощаясь с каждым из прихожан за руку и называя всех по имени. Обычно Кит всегда старался избежать этой процедуры, но на этот раз встал в общую очередь. Увидев его, пастор Уилкес искренне обрадовался и с удовольствием пожал ему руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104