потом Джеффри произнес: – Гейл говорит, что она согласна на что угодно, только бы ты пришел; и к тому же ты ей должен за те сигареты с травкой.
– Послушай… а впрочем, ладно…
– Вот и хорошо. Сказать чего-нибудь хочешь?
– Да: до свидания.
– Нет, я имею в виду, на собрании. Рассказать о своих впечатлениях о Спенсервиле после двадцатилетнего отсутствия? О своих планах на будущее?
– В другой раз. До встречи. – Он положил трубку и проговорил: – Я еще с прошлым не разобрался.
Попозже вечером Кит отправился в церковь Святого Джеймса. Когда он подъехал, на лужайках вокруг церкви, используемых под стоянки, было припарковано уже около полусотни легковушек и пикапов; такое количество машин Киту случалось тут видеть разве что на Рождество и под Пасху.
Он вышел из машины и направился к церкви. Около входа несколько юношей и девушек раздавали какие-то брошюрки. В притворе группка стоявших там людей приветствовала вновь прибывших. Кит увидел Гейл и Джеффри и попытался проскользнуть мимо, но они тоже заметили его и поспешили навстречу.
– Ну и чем же я могу тебя отблагодарить? – заулыбалась Гейл.
– Одного поцелуя будет вполне достаточно.
Она чмокнула его и сказала:
– Немногим же ты довольствуешься. Я была готова на большее.
– Гейл, пожалуйста, мы же ведь в церкви, – проговорил Джеффри. – Странно, что на нас до сих пор еще потолок не рухнул.
– Да неужто ты веришь в возмездие небес? – заметил Кит.
– Кто знает, – ответил Джеффри.
– Тут уже больше сотни человек, – сказала Гейл. – Все скамьи заполнены, и хоры тоже. Я же тебе говорила, люди натерпелись. Они хотят перемен.
– Нет, Гейл, – возразил ей Кит, – они здесь именно потому , что перемены уже произошли. Эти люди хотели бы повернуть время вспять, а это невозможно. И надо, чтобы они это поняли.
– Ты прав, – кивнула Гейл. – Мы, каждый из нас троих, сами из деревни, но уже забыли, как и что думают тут люди. Надо изменить это мышление, изменить старые привычки и отношения.
Кит закатил глаза. Неудивительно, что революционеры отпугивают от себя всех и каждого.
– Нет, – возразил он, – эти люди вовсе не собираются менять свое мышление и свои привычки. Они хотят, чтобы их ценности и их представления взяли бы верх, получили бы поддержку. Чтобы власти и общество отражали бы их взгляды и ценности, а не ваши.
– Тогда они действительно хотят повернуть время вспять, а это невозможно.
– В буквальном смысле нет, но можно нарисовать перед ними картину такого будущего, которое выглядело бы как прошлое, только раскрашенное в более яркие цвета. Представь себе, что ты берешь старую открытку и расцвечиваешь ее современными красками. Или просто расчищаешь и подновляешь старинную линогравюру.
Гейл улыбнулась:
– А ты тоже любитель манипулировать людьми, совсем как мы. Этим ты и зарабатывал?
– Примерно… я когда-то работал в пропаганде… но мне не понравилось.
– Звучит безумно интересно. Подобным подходом можно пользоваться в собственной жизни и добиваться успеха.
– Если бы. – Кит сменил тему. – А кстати, кто тот ненормальный пастор, который пустил вас сюда заниматься подрывной деятельностью?
– Пастор Уилкес, – ответил Джеффри.
– Правда? Я думал, он уже давно вышел на пенсию, а может быть, даже и умер.
– Вообще-то он мог успеть и то и другое, – заметил Джеффри. – Он уже очень старый. Но на проведение в его церкви нашего собрания согласился сразу же. У меня даже сложилось такое впечатление, что ему самому Бакстер тоже не особенно по душе.
– Вот как? Никогда бы не подумал, что он знает Бакстера лично. Бакстеры ведь всегда посещали только церковь Святого Иоанна, ту, что в городе и куда ходят все местные знаменитости. А сюда, кроме фермеров, никто и не ездит.
– Ну, ему, несомненно, известна репутация, которой пользуется Бакстер; а кроме того, он наверняка общается с другими священниками, в том числе и с городскими. Хорошо бы нам в разведке иметь такую же налаженную систему информации. Ну, так или иначе, а сегодня вечером речь наверняка пойдет о том, что начальник полиции Бакстер – грешник и прелюбодей.
– Это еще не делает его плохим человеком.
– Ты невозможен, – рассмеялась Гейл. – Иди, встань в угол.
– Слушаюсь, мадам. – Кит вошел внутрь церкви и за последним рядом скамеек отыскал свободное место, куда еще можно было приткнуться. Церковь действительно была уже заполнена до предела; Кит обратил внимание на то, что алтарь прикрывали легкие щиты, скрывавшие заодно от глаз и оконные витражи – в результате лютеранская церковь преобразилась и стала напоминать скорее молельный дом квакеров или аманитов.
Люди, стоявшие вокруг Кита и сидевшие на скамьях, казалось, представляли все слои населения округа Спенсер. Сюда пришли те, в ком Кит безошибочно угадывал фермеров, независимо от того, были ли это мужчины или женщины и какая на них была одежда. Он даже заметил в толпе Мартина и Сью Дженкинсов. Здесь представлены были и явно городские люди – рабочие, служащие – и все возрастные группы – от старшеклассников до стариков.
Кит вспомнил времена, еще до того, как телевидение и всевозможные электронные устройства прочно заняли свое нынешнее место, когда бесчисленные собрания составляли неотъемлемую часть сельской жизни. Его родители всегда посещали все собрания в местном клубе, в церкви, все общественные мероприятия, чему бы они ни были посвящены. Тогда для женщин существовали кружки кройки и шитья, вышивания; для мужчин устраивались политические собрания и курсы по изучению фермерского дела. Кит помнил и еще более отдаленные времена, когда собирались у кого-нибудь в доме, в гостиной, музицировали на фортепьяно, пили пунш, играли в карты и настольные игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104