но понимал он и то – или, по крайней мере, так думал, – что она надежно спрятана у него под замком. Ее в тыкву посадил . Вот пусть он так и считает, это будет лучше всего.
Этот летний вечер, веранда и легкое покачивание кресла заставили ее вспомнить те далекие летние вечера, много лет назад, когда она была влюблена в другого и чувствовала себя очень счастливой. В кармане у нее лежало письмо – она достала его. В свете, что падал из находившегося у нее за спиной окна, она в очередной раз прочла все, что было написано на конверте. Она отправила это письмо какое-то время назад Киту Лондри на его домашний адрес в Вашингтоне, но, судя по конверту, письмо было перенаправлено оттуда куда-то еще, где кто-то вложил его в новый конверт и отослал ей назад, сопроводив небольшой бумажкой, на которой значилось: «Не может быть доставлено» .
Кит когда-то предупредил ее в одном из своих писем, что, если она получит подобное извещение, не следует пытаться снова писать ему на тот же адрес. Со временем кто-нибудь с его службы сообщит ей новый.
Энни Бакстер была простой деревенской девушкой, но все же не настолько уж простой. Она поняла, что он таким образом хотел ей сказать: если письмо вернется, значит, его уже нет в живых и кто-нибудь из Вашингтона позвонит или напишет ей, чтобы рассказать, как и когда это произошло.
Вот уже два дня, как письмо вернулось на адрес ее жившей в соседнем округе сестры, которой Кит посылал все предназначавшиеся для Энни письма.
На протяжении всех этих двух дней Энни Бакстер боялась отвечать на телефонные звонки и со страхом ожидала, не появится ли у дома машина сестры с новым, теперь уже официальным письмом из Вашингтона, начинающимся словами: «С прискорбием сообщаем, что…»
Впрочем, если подумать, с чего бы им этим заниматься? Кто она Киту Лондри такая? Подружка давних лет, товарищ по нечастой переписке. Она не видела Кита вот уже больше двадцати лет и понятия не имеет, увидит ли вообще его когда-нибудь снова.
Но вполне возможно, что он попросил кого-то из своих коллег, кто бы они там ни были, сообщить ей в случае его смерти. Может быть, он хотел быть похороненным здесь, где лежит несколько поколений его родственников. Быть может, в этот самый момент, подумала вдруг она, его тело уже лежит в похоронном бюро Гиббса. Она попыталась убедить себя в том, что для нее это не так уж и важно; конечно, такой вариант был бы прискорбен, но на ее-то собственную жизнь он ведь никак бы практически не повлиял, верно? Ну, умирает человек, которого вы когда-то любили; об этом узнаешь с грустью, наваливаются воспоминания и тоска по прошлому, задумываешься о том, что и сам тоже смертен, посожалеешь о прошедшей молодости, помолишься про себя – и назад, к своим делам, к своей обычной жизни. Если это удобно, можно съездить на похороны. До нее вдруг внезапно дошло, что если Кит Лондри и в самом деле скончался и его действительно похоронят тут, в Спенсервиле, то при том постоянном полицейском присмотре, под которым она живет, ей, скорее всего, вряд ли удастся пойти на похороны или прокрасться как-нибудь к нему на могилку.
Она ласково потрепала лежавшую у ног серую дворняжку. Это ее собака; три другие принадлежали Клиффу. Дворняжка, по кличке Дениза, была особенно дорога Энни: она доводилась правнучкой тому щенку, которого Кит Лондри подарил ей, когда оба были еще детьми.
Собака вскочила хозяйке на колени и свернулась калачиком; Энни принялась почесывать ей за ухом. «Он не умер , – проговорила она. – Он не умер, я знаю» .
Энни Бакстер откинула голову на спинку кресла и мягко покачалась. С западной стороны небо перечеркнула яркая молния, и над кукурузными полями, над городком прокатился гром, предупреждая о надвигающемся ливне. Энни вдруг обнаружила, что опять плачет и непрерывно повторяет про себя: «Мы же обещали друг другу встретиться снова» .
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кит Лондри обошел весь притихший, молчаливый дом. Все эти годы за ним присматривали дальние родственники, и, учитывая, что он простоял пустым целых пять лет, дом был не в таком уж плохом состоянии.
Кит предварительно позвонил и предупредил о своем предстоявшем приезде; он разговаривал в этот раз с женщиной, которая жила на соседней ферме и которую он называл «тетей Бетти», хотя на самом деле она не доводилась ему теткой, поскольку была то ли двоюродной племянницей его матери, то ли еще кем-то в этом роде. Он просто хотел предупредить ее, чтобы она не волновалась, если увидит в доме Лондри свет, или непривычного вида машину, или еще что. Кит особенно настаивал, чтобы ни она, ни кто-либо другой из женщин не занимались никакими приготовлениями к его приезду, но, само собой разумеется, что звонок послужил призывом к оружию – а точнее, к веникам и тряпкам, – и теперь весь дом блистал чистотой и пах сосновым освежителем воздуха.
Местные женщины, вспомнил Кит, всегда здорово подсобляли холостякам, проявляя почему-то необычайную заботу о неженатых мужчинах. Кит всегда подозревал, что истинной целью этих добрых женщин было продемонстрировать холостякам все преимущества такой жизни, когда в доме есть жена и помощница. К несчастью, бесплатно достававшиеся стирки, готовки, пироги и варенья, скорее, упрочивали то явление, которое стремились искоренить.
Переходя из комнаты в комнату, Кит обнаружил, что все осталось почти в том же самом порядке и состоянии, в каком было примерно шесть лет назад, когда он был тут в последний раз. У него возникло даже ощущение, будто он очутился в хорошо знакомом, привычном ему месте, и в то же время все предметы казались ему нереальными, как бы вернувшимися из его детских снов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104