Гейл притащила откуда-то и водрузила на стол кувшин с вином. Процедура помешивания в горшке явно доверялась в этом доме только Джеффри, поэтому он время от времени вставал из-за стола и отходил к плите, а Гейл следила за тем, чтобы стаканы не пустовали.
Киту эти посиделки в целом доставляли удовольствие даже вопреки тому, что у него было очень мало общего с хозяевами, за исключением только совместной учебы. Но даже и в школьные годы его почти ничто не связывало с маленьким худышкой Джеффри Портером, хотя они тогда и ладили друг с другом – возможно, потому, что считали себя на голову выше остальных в интеллектуальном отношении, да и в то время у них, еще подростков, не было никаких устоявшихся взглядов на политику, войну или на жизнь вообще.
В колледже их поначалу потянуло друг к другу: все-таки оба они приехали из одного городка, и обоим непросто было приспосабливаться к новому окружению и образу жизни. Киту даже какое-то время казалось – хотя впоследствии он это всегда отрицал, – что они тогда подружились.
Но по мере того как война приводила к радикализации и поляризации в университетском городке, они с Джеффри стали все чаще и по многим вопросам оказываться на разных позициях. Война во Вьетнаме и все потрясения, которые ей сопутствовали, как когда-то до нее война гражданская, настраивала брата против брата, соседа против соседа, одного друга против другого. Теперь ретроспективно представлялось, что разумные и благонамеренные люди должны были бы найти друг с другом общий язык. Но в то время Кит, как и многие другие, терял старых друзей, которые были ему дороги, и обретал новых, в которых, в общем-то, не особо нуждался. В конце концов все это завершилось тем, что он и Джеффри схватились как-то в кулачном бою прямо в здании студенческого союза. По правде говоря, драчуном Джеффри оказался никудышным, и Кит отправил его очередным ударом на пол только тогда, когда Джеффри, поднявшись после предыдущего нокаута, снова пытался на него броситься. Драка закончилась тем, что Кит ушел сам, а Джеффри унесли.
Года полтора спустя, когда Кит был уже во Вьетнаме, Джеффри написал ему письмо; адрес он достал у матери Кита, которая была только рада оказать подобную услугу старому приятелю своего сына. Кит подумал, что письмо – шаг к примирению, что оно продиктовано заботой о том, как ему там на войне служится, и потому, еще только распечатывая конверт, он уже начал сочинять в уме подобающий ответ. Но тут он прочел первые строчки: «Привет, Кит. Ну что, сколько ты сегодня убил грудных младенцев? Не забывай вести счет тем женщинам и детям, которых ты убиваешь. Армия тебя вознаградит: медальку заслужишь» . Ну и дальше все в таком же духе.
Насколько помнит Кит, он даже не почувствовал себя тогда оскорбленным или обиженным – он просто впал в дикую ярость, и если бы Джеффри оказался под рукой, Кит убил бы его на месте. Теперь, оглядываясь мысленно на то время, он понимал, как же далеко прошли они все тогда по пути к безумию.
Но с той поры минуло уже целых двадцать пять лет, Джеффри перед ним извинился, Кит принял его извинения, да и вообще оба они теперь были совершенно другими людьми. Во всяком случае, Киту хотелось бы на это надеяться.
При этой мысли Кит не смог удержаться, чтобы не подумать о себе и об Энни. Она проучилась какое-то время в аспирантуре, успела повидать Европу, выйти замуж, родить детей, прожила почти двадцать лет с другим мужчиной, десятки раз отмечала с ним Рождество, дни рождения, иные праздники, тысячу раз сидела с ним за одним столом. Несомненно, между Китом Лондри и Энни Бакстер было сейчас не больше общего, чем между Китом и Джеффри. Но, с другой стороны, он ведь не спал когда-то с Джеффри целых шесть лет подряд. Эта последняя мысль Киту понравилась, и он некоторое время повертел ее в голове.
– Эй, Кит! Ты что, отключился? – окликнула его Гейл.
– Нет… я…
Джеффри встал и отошел к плите.
– Готово. – Большой ложкой он разложил рагу по трем чашкам и ухитрился без происшествий донести их до стола.
– Домашний, – похвасталась Гейл, нарезая хлеб. Все принялись за еду. Хлеб почему-то пах так же, как и тот корм, который Кит когда-то задавал лошадям и скотине, но рагу оказалось превосходным.
На десерт был домашний клубничный пирог, тоже очень вкусный; однако запах приготовленного из трав чая напомнил Киту некоторые из его встреч с Азией, о которых он предпочел бы забыть.
– Джеффри тебе говорил, что я член городского совета? – спросила у Кита Гейл.
– Говорил. Поздравляю.
– И есть с чем. Моего соперника застукали, когда он отсасывал кому-то в мужском туалете, – вот он и пролетел.
– Такие веши еще кого-то смущают? – улыбнулся Кит.
– Я, бывало, и сама отсасывала, и даже много раз, – добавила Гейл, – но это же совсем другое дело.
Они успели уже прилично выпить, и все-таки последние слова Гейл несколько покоробили Кита.
– По крайней мере, меня в мужских туалетах не ловили ни разу, – продолжала Гейл. – Погоди, наступит ноябрь, мне тут придется соперничать с одной республиканкой – ханжа надутая, член всех местных клубов, а у самой в голове не мозги, а мякина. Уж она-то, уверена, ничего предосудительного в жизни не сделает. Наверное, самый худший ее поступок – одеться наутро после праздника во все белое.
– Тут довольно много таких, как мы, – проговорил Джеффри, – тех, кто был бы готов собраться вместе и попытаться изменить положение в городе и в округе. У нас есть планы возродить исторический облик центра города, привлечь сюда туристов, привлечь новый бизнес, ввести охранную зону и сдержать этим наступление коммерческих заведений, заставить «Амтрэк» восстановить пассажирское железнодорожное сообщение, соединить Спенсервиль с федеральной автострадой… – Джеффри продолжал перечислять, описывая планы возрождения Спенсервиля и всего округа Спенсер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104