По правде говоря, Дженни была мила, обладала мальчишескими повадками, хорошо сыграла в бейсбол и чудесно держалась с детьми. Дети и собаки, как успел уже усвоить Кит, часто гораздо лучше разбираются в характере человека, нежели большие начальники.
Дженни сказала ему, что иногда подрабатывает уборкой по дому, и просила обращаться к ней, если ему понадобится помощь. Он ответил, что обязательно это сделает. Вообще-то в здешних краях мужчина за сорок, ни разу не женатый, вызывал озабоченность и становился объектом всяческих предположений насчет его сексуальных способностей и ориентаций. Кит понятия не имел, что думала о нем на этот счет Дженни, но отдавал должное ее желанию попытаться самой это выяснить.
Странно, но после возвращения сюда у Кита возникло ощущение, что он должен хранить верность Энни Бакстер. Для него это не составляло труда, он сам и не мыслил себе иного. Но с другой стороны, он считал необходимым проявить к кому-либо некоторый интерес, чтобы люди не стали связывать его имя с именем Энни Бакстер. Поэтому он взял у Дженни номер ее телефона, поблагодарил тетю, распрощался со всеми и уехал, оставив гостей высказывать любые предположения по его адресу. Он свой День труда провел отлично.
Кит уже собирался подняться к себе на чердак, когда вдруг раздался звонок в дверь. Он выглянул в окно и увидел незнакомую машину серого цвета. Кит подошел к двери и открыл. На крыльце стоял мужчина среднего возраста, со свисающими усами, в руке он держал сложенный зонтик. Он был худощав, в очках в тонкой металлической оправе, лысину на голове обрамляли длинные каштановые волосы.
– Война действительно была гнусной и аморальной, но я сожалею, что называл тебя детоубийцей, – проговорил мужчина.
Узнав голос, Кит заулыбался:
– Привет, Джеффри!
– Прослышал, что ты вернулся. Извиниться никогда не поздно.
Он протянул руку – Кит пожал ее и пригласил:
– Входи.
Джеффри Портер снял плащ и повесил его на крючок, приделанный к стенке просторной прихожей.
– Сколько лет прошло, – произнес он. – И с чего же мы начнем?
– С того, что ты полысел.
– Но не растолстел.
– Да, не растолстел. Но леваки, большевики и недоноски, которые мочатся по ночам в постель, всегда тощие.
Джеффри расхохотался:
– Какие замечательные слова! Я их двадцать лет ни от кого не слышал.
– Ну что ж, ты попал как раз в нужное место, коммуняка.
Они оба рассмеялись и с некоторым опозданием обнялись.
– А ты хорошо выглядишь, Кит, – заметил Джеффри.
– Спасибо. Давай-ка ударим по пиву.
Они прошли в кухню, наполнили охладитель банками пива, вынесли его на веранду и уселись в качалки. Глядя на дождь и попивая пиво, каждый думал о своем. Наконец Джеффри проговорил:
– И куда только ушли все эти годы, Кит? Я не слишком банально высказался?
– И да, и нет. Законный вопрос; и мы оба хорошо с тобой знаем, куда они ушли.
– Да. Слушай, я действительно был с тобой тогда немного грубоват.
– Все мы в то время были друг с другом немного грубоваты, – усмехнулся Кит. – Мы были молоды, страстны, у каждого имелись свои убеждения. И все ответы мы знали заранее.
– Ни хрена мы тогда не знали. – Джеффри с хлопком открыл новую банку. – Ты был единственным и в школе, и потом в Боулинг-грин, кого я считал почти таким же умным, как самого себя.
– И я тебя тоже. Даже умнее, чем себя.
– Вот именно поэтому я тогда так и злился из-за того, что ты вел себя как идиот.
– А я никогда не мог понять, как это такой умный парень, как ты, мог купиться на всю эту радикальную болтовню, даже не раскинув собственными мозгами.
– На всю я никогда не покупался, Кит. Говорил – это было.
– Кошмар. Я видел целые страны, состоящие из таких, как ты.
– Да. А ты купился на всю эту псевдопатриотическую болтовню и на размахивание флагом, тоже не раскинув своими мозгами.
– Ну, я с тех пор поумнел. А ты?
Джеффри кивнул:
– Я сильно поумнел. Ну да хватит о политике. А то мы опять кончим тем, что подеремся. Что с тобой стряслось? Почему ты вдруг здесь?
– Меня уволили.
– Откуда? Ты был все еще в армии?
– Нет.
– Тогда кто же тебя уволил?
– Правительство.
Джеффри покосился на него, но промолчал.
Кит смотрел на поливавший поля дождь. В том, чтобы сидеть вот так на широкой открытой веранде и смотреть на дождь, было что-то особое, и он часто тосковал об этом.
– Ты женат? – спросил Джеффри.
– Нет. А ты женился на той девушке?.. Той хипарке с гривой до самой задницы, с которой ты познакомился, когда мы были на последнем курсе?
– Гейл. Да, мы поженились. И до сих пор женаты.
– Это хорошо. Дети есть?
– Нет. И так в мире слишком много народу. Занимаемся собой.
– Я тоже. А где вы живете?
– Тут. Вернулись сюда примерно года два назад. Мы ведь тогда остались еще на несколько лет в Боулинг-грине.
– Да, я слышал. А что потом?
– Ну, мы оба получили места в университете в Антиохии, потом пожизненные контракты и так там и преподавали вплоть до самого выхода в отставку.
– Мне кажется, что, если бы мне пришлось провести еще один год в университете или даже только рядом с ним, я бы застрелился.
– Да, это не каждому подходит, – не очень охотно согласился Джеффри. – Как и работа на правительство.
– Верно.
– Слушай, а ты не видел Энни после того, как вернулся?
– Нет. – Кит открыл следующую банку.
Джеффри внимательно посмотрел на своего старого приятеля и одноклассника – Кит чувствовал, что тот его изучает. Наконец Джеффри спросил:
– Тебе эта тема не очень неприятна, а?
– Нет.
– А я с ней сталкивался несколько раз. И всегда задавал ей вопрос, не получала ли она от тебя каких-нибудь вестей, а она всегда отвечала, что нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104