За все годы службы в полиции я ни разу не выстрелил в случайного человека. Если вы не уверены в себе, то просто повторяйте мои действия.
— Хорошо. Кстати, а случалось так, что хулиганы и грабители опережали вас в ту долю секунды?
— Случалось. Но мне, как правило, везло. У меня всегда появлялся второй шанс.
Всадники уже были в ста ярдах от них.
— Этот второй шанс и на крыше вас тогда спас?
— Нет, тогда был единственный случай, когда мне представился третий шанс.
— Будем надеяться, что сегодня он нам не понадобится.
— Точно сказано. Приготовьтесь.
36
Действие наркотиков, видимо, ослабло, и лежавший неподвижно Николас Уэст смог впервые за многие часы проанализировать ситуацию. Он думал о секретной информации, о том, как не выдать ее Питеру Торпу, а следовательно, и его советским хозяевам. Уэсту хотелось верить в то, что разум способен перебороть любые испытания, будь то боль, страдания, психотропные средства или инструменты палача. Он верил, что, если бы у него было время, он мог бы войти в состояние самогипноза, который уменьшил бы боль и обманул полиграф и анализатор голоса. Он также понимал, что намного умнее Питера Торпа, что у того много недостатков, не говоря уже о серьезных проблемах с психикой.
Но Уэст также понимал, что Торп, как он сам говорил, был профессионалом. Уэста волновал один вопрос: сможет ли он победить Торпа или хотя бы ввести его в заблуждение на некоторое время?
Николас подумал об Энн, Патрике О'Брайене и Кэтрин. Торп был ужасным человеком, который сеял кошмар среди окружавших его людей и готов был сделать то же самое в отношении нации численностью в 240 миллионов человек.
Уэст постарался определить для себя, что он должен сделать в создавшейся ситуации, как сотрудник ЦРУ. Инструкция, которая содержала по этому поводу исчерпывающий ответ, гласила:
«Если вас захватили в коммунистической стране, ни в коем случае не отклоняйтесь от своей легенды. Если вас пытают и у вас не остается больше сил терпеть боль, используйте любой доступный вам способ, чтобы покончить с собой…»
Но ведь он не в коммунистической стране. Дальше в руководстве рекомендовалось:
«…В тех редких случаях, когда агент или сотрудник попадает в руки иностранных и/или вражеских агентов в дружественной стране, он должен всеми силами стараться бежать, а если позволяют обстоятельства, связаться с внешним миром. При возможности он должен убить или взять в заложники одного или более похитителей. Самоубийство допустимо в качестве последнего шага в том случае, когда захват сотрудника может привести к раскрытию связанных с ним агентов или разглашению секретной информации под пыткой».
Уэст задумался. Да, полезный совет. Но это, наверное, писал человек, которого никогда не привязывали ремнями к столу и не пытали электрическими разрядами. Да и написано это отнюдь не для тех, кто большую часть жизни был историком и преподавателем колледжа.
— Немного электричества, чтобы легче думалось, Ник.
Уэст быстро повернул голову направо.
— Полиграф показывает, что ты о чем-то глубоко задумался. — Торп подвинул к себе табурет и уселся. — Я говорил со своими друзьями в Глен-Коуве. Они не удовлетворены результатами наших предыдущих дискуссий. Если их качество не улучшится в сжатые сроки, они заберут тебя к себе.
Уэст откашлялся:
— Ты врешь, стараясь запугать меня. Расположи голосовой анализатор так, чтобы я мог его видеть, и я буду говорить тебе, когда врешь ты сам.
Торп громко расхохотался.
— Вот что происходит, когда действие наркотиков прекращается и у тебя проясняются мозги. Надо добавить тебе немного, чтобы ты опять расслабился. — Он протянул руку и повернул рычажок на трубке, ведущей к вене Уэста. — Никто не любит слишком умных людей, Ник.
— Питер, наркотики не…
Торп смотрел на анализаторы, держа руку на рычажке реостата.
— Что «не…», Ник? Не нужны? Давай, заканчивай предложение.
— Не… Я хочу сказать, они…
Торп опять расхохотался:
— Ник, ты не умеешь импровизировать. А теперь договори свою фразу.
— Я… Я хотел сказать, что наркотики могут заставить меня… больше говорить… и снижают мою сопротивляемость…
— Правильно, молодец! — Торп убрал руку с реостата. — Послушай, у меня сейчас нет времени тебя встряхивать, так почему бы тебе не отвечать честно? Это мой совет. Хорошо?
Торп закурил и настроил оба анализатора.
— Ну, ладно… О чем мы теперь побеседуем? О «Талботе»? Нет… Это я оставлю до Кейт. Я на самом деле говорил с приятелями из Глен-Коува. Их интересует то, что ты знаешь об их небольшом эксперименте с электричеством. Почему бы нам не поговорить именно об этом? Сперва…
— Питер, я сказал тебе все, что знаю, а знаю я в действительности немного. Если ты прибавишь это к тому, что выяснил сам, тогда и получишь ответ на вопрос, что замыслили русские.
— И каким же будет ответ? Видишь ли, их интересует, что об этом знает ЦРУ.
— Но они не оставят тебя в живых, если ты выяснишь это. В самом Советском Союзе об этом вряд ли знает больше десятка людей. План уничтожения Америки — самый большой секрет в мире. И ты не можешь иметь доступ к подобной информации.
— Ты что, опять пытаешься меня испугать? Знаешь, Ник, я уверен, что Джеймс Аллертон — это «Талбот», и я сомневаюсь, что он позволит им убить своего единственного сына.
Уэст улыбнулся.
— До чего же ты наивен! Что ты для него значишь? У любого, кто предавал своих друзей и свою родину на протяжении полувека, нет сердца. Скольких людей убил или подставил Джеймс Аллертон? По сравнению с ним ты — жалкий дилетант.
Торп в задумчивости затянулся сигаретой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174